Под знаком OST. Книга 4. Елена Немых
смотрел на него удивленно. У Митя сверкали глаза, то ли фотография невесты взволновала его, то ли разговор о прошениях. К ним подошел комендант:
– Ну-ка в барак! Быстро!
– А то что будет? Я может еще не докурил!
– С утра докуришь!
Конвоир близко подошел к Андрееву и вырвал силой папиросу из-за рта:
– Как стоишь? Руки по швам! Шагом марш!
Митя побледнел, крутанулся на ногах, сделал шаг к бараку, а потом неожиданно побежал. Конвоир не ожидал от зэка такой прыти, он передернул затвор:
– Стоять, Андреев! Стрелять буду!
Однако Митя бежал, что есть к сил к открытым воротам. На что надеялся он в эту минуту и о чем думал? Его заметил второй конвоир на вышке и внезапно выстрелил в воздух.
– Стой! Стой… Стрелять буду!
Митя лишь прибавлял скорости. Тогда первый конвоир взял его на мушку и неожиданно выстрелил прямо в беглеца, тот упал. Поль вскочил испуганно, конвоир побледнел. Убитый Андреев без движения лежал на плацу перед бараками. Конвоир, мутным взором посмотрел на Анджи:
– Быстро в барак!
Француз побежал в барак, быстро залез под одеяло, нащупал свои письма матери, прижал к груди. Посмотрев на пустые нары, вспомнил соседа Митю. Ему стало грустно, он закрыл глаза, мысленно придумывая новое письмо
к мадам Анджи, а потом стал вспоминать, что писал раньше:
«Дорогая мама! Ухожу на фронт, предложили поступить в летную школу. Не могу оставаться дома. Передавай брату Зигфриду привет, когда вернется! 1942. Твой Поль»
«Дорогая мама, попал в аварию, нас конвоируют в Рыблаг, вместе с другими военнопленными. В основном из войск Вермахта. Доеду, напишу. 1945. Твой Поль»
Конвоир залез опять на вышку, вскинул винтовку на плечо и застыл, пока двое других конвоира переносили труп Мити. Завыла сирена, лучи прожекторов разрезали ночную темень, когда на вышке медленно на тросах стал подниматься огромный портрет Сталина в черной рамке, украшенный еловыми ветками. Край его подхватил ветер, и он тихо трепетал, подхваченный очередным шквалистым бураном, переходящим в колкий снег. Начиналась новая жизнь!
Глава 2. Пригород Парижа/Париж. Франция. 1953
В квартире мадам Веры Франковской, русской эмигрантки, прозвенел будильник. Жан встал, зашел с утра в душ и, съев яйцо на завтрак, стал одеваться. Мадам Франковская проснулась в своей кровати, открыла занавеску, увидела Монмартр и вышла на кухню. Статная, седовласая женщина с породистым лицом оставалась даже в возрасте привлекательной. Глаза неопределённого цвета всегда искрились, особенно кода она видела своего арендатора и ученика. Увидев Жана Мишо за столом, она и в этот раз приветливо махнула рукой. Юный корреспондент газеты «Париж» изучал русский язык и платил ей не только за аренду комнаты, но и за уроки.
Она пошла в ванну, когда в коридоре зазвонил телефон. Жан подошел и снял трубку.
– Мадам Франковская, вам звонят.
Трубка что-то пробурчала