Дневники и мемуары. Даниил Михайлович Белокопытов
подпольно, но осторожно. Среди нашей деревенщины они боялись вести работу.
Вся обстановка среди рабочих повлияла и на нас, молодёжь, особенно на меня. Теперь я убедился, что бога нет, весь этот религиозный дурман, которым я был насыщен, стал отходить от меня. Сбросил крест и не стал богу молиться, не соблюдал постов, стал разбираться в жизни.
Наши родители беспокоились за нас. Во-первых, боялись, что нас придавит в шахтах, и во-вторых, хозяин наш Кочергин Семён потребовал с родителей деньги, или возбудят судебное дело и нас посадят в тюрьму. Мы отослали домой деньги и они рассчитались с хозяином. Но нам не давали покоя – чтобы мы ехали домой.
Жалея мать, мы осенью приехали домой. А что делать дома?
Филя с отцом обрабатывал овчины, я нанялся на подёнщину к Токареву Поликарпу Ивановичу (учеником) по выделке овчин (платил он мне 60 коп. за день с 5 ч. утра до 12 ночи). Зиму проработал. Летом сделал себе из плетня избушку, и я стал самостоятельно работать над овчинами, научил старшего брата Егора и меньшего Никифора. Хорошо мы подзаработали осенью 1916 г. и начало 1917 г., но 2 февраля меня призвали в старую армию.
Этим считать, что моя юность кончилась.
III. СЛУЖБА В АРМИИ (СТАРОЙ)
Империалистическая война, начавшаяся 1-го августа 1914 года, всё больше разгоралась и затягивалась. Царское правительство всё больше подставляло пушечное мясо (солдат) на войну. В 1916 г. в мае месяце призвали в армию рождения 1896 г., осенью призвали 1897 г. рождения, а 2-го февраля 1917 г. призвали наш год рождения 1898-й, в том числе и меня. На призыв с нашего года из с. Яблонова было 52 человека. Из них забраковали человек 5 по болезни, но я оказался здоров.
Три дня нам дали на подготовку к отправке. Зачислены мы были в 165-ый Сибирский запасной полк, который находился в г. Перми. Очень не хотелось мне идти защищать Родину. А что у меня было в этой Родине? Даже не было клочка земли, а приходилось с детства гнуть спину на богатеев. Кроме этого знал, как в старой армии обращаются с нашим братом.
В последнюю ночь, перед отправкой в армию, все тёмные минуты выступили в жизни, и уже понимал, кому выгодна эта война, и мне так стало плохо, что выступили слёзы. Но ободряя себя, что я же не один, есть и другие такие товарищи, и что сделать – мы не знаем.
Пятого февраля на подводах нас привезли на станцию Прохоровку и повезли в г. Пермь. В Вятке (ныне г. Киров) мы были вечером. В одной лавке (частного продавца) получился скандал. Ребята, из нашего эшелона, разграбили его лавку, побили фонари на станции, и полиции попало камнями, которые хотели кое-кого арестовать и увести с собой. Эшелон постарались быстрее отправить и о произошедшем сообщить вперёд. Все были предупреждены, чтобы спрятать или уничтожить награбленные вещи. Не доезжая Перми, по вагонам произвели обыск, но ничего не обнаружили, полиция пыталась найти зачинщиков беспорядка, но бесполезно.
Приехали в Пермь 18 февраля часов в 10 утра. Снегу