Реквием. Галлюцинация. Антонио Табукки
шелковицей, по-моему, читал любимую книгу и вдруг очутился здесь, ну да, сейчас я припоминаю, это была «Книга беспокойства»[2], в ней вы – Хромой Продавец Лотерейных Билетов, безуспешно пристававший к Бернардо Суарешу, вот где я тебя, голубчик, видел, в этой книге, которую читал под шелковичным деревом в загородном доме в Азейтао. Беспокойств у меня хватает, сказал Хромой Продавец Лотерейных Билетов, у меня такое же впечатление, будто я вышел из прекрасно иллюстрированной книги с богато накрытыми столами, с богатыми залами, но богатство уплыло, Бернардо, мой брат, Бернардо Антонио Перейра де Мело пустил по ветру все наше состояние, Лондон, Париж, проститутки, предприятия на Севере проданы по дешевке, почти за бесценок, операция в Хьюстоне по удалению раковой опухоли довершила дело, деньги в банке закончились, и сейчас я продаю лотерейные билеты. Хромой Продавец Лотерейных Билетов перевел дыхание и сказал: как бы там ни было, извините меня, я не собираюсь дискутировать, но поскольку я обратился к вам как к достопочтенному господину, я не очень-то понимаю фамильярности с вашей стороны, вы мне почти что «тыкаете», позвольте представиться: Франсиско Мария Перейра де Мело, рад познакомиться. Простите меня, уважаемый, ответил я, знаете, я итальянец и иногда попадаю впросак с вашими формами обращения, умоляю, будьте снисходительны, португальские формы обращения очень трудные. Если предпочитаете, можем перейти на английский, сказал Хромой Продавец Лотерейных Билетов, в английском с этим не бывает проблем, там всегда you, я хорошо говорю по-английски, по-французски тоже, там тоже трудно ошибиться, там всегда vous, я прекрасно говорю по-французски тоже. Простите меня великодушно, ответил я, но я бы предпочел продолжать по-португальски, это – мое португальское приключение, и я не собираюсь от него отказываться.
Хромой Продавец Лотерейных Билетов вытянул ноги и прислонился к спинке скамейки. Простите меня, сударь, я должен немного почитать, я каждый день уделяю чтению часть своего времени. Он достал из кармана книжку и принялся читать. Это был журнал Esprit[3], и он сказал: я читаю статью французского философа о душе, подумать только, до чего забавно читать о душе, о которой давненько не говорили, во всяком случае, в течение сороковых годов, а теперь она, похоже, снова в моде, ее заново открывают и обсуждают, я не католик, но верю в существование души в жизненном, коллективном смысле, может, в духе Спинозы, а вы верите в существование души? Это одно из того немногого, во что я верю, ответил я, по крайней мере, сейчас, сидя в этом саду и беседуя с вами, это все она скомбинировала, хотя не знаю, может, и не душа, а подсознание, ибо я оказался здесь неосознанно. Стоп, сказал Хромой Продавец Лотерейных Билетов, подсознание, что вы хотите этим сказать? подсознание – это примочки венской буржуазии начала двадцатого века, а мы с вами находимся в Португалии, вы итальянец, мы относимся к Югу, к греко-римской цивилизации, у нас, извините, ничего общего с Центральной Европой, у нас есть душа. Верно, сказал я, у
Livro do Desassossego (
«Дух» (