Она – моё табу. Настя Мирная
русский – каникулы, Паш. А что делают на каникулах? Правильно. Едут домой!
– Так бы сразу и сказала. – отрезает друг, обнимая девчонку со смехом. – Я, блядь, в ахуе. Пропала. Не звонишь, не пишешь, а тут являешься как ни в чём не бывало. – отодвигает её назад. – А это что за хрень? – поддевает пальцами серёжку в левой стороне носа. – Дальше что? Татуху набьёшь?
– Ой, прости, папочка, у тебя забыла спросить. – злобно шипит мелкая. – Уже набила! Посмотреть хочешь? – не дожидаясь ответа, поворачивается к нам спиной и спускает шорты, выставляя на обозрение какие-то кельтские узоры на копчике.
Я честно стараюсь не смотреть, но взгляд буквально приклеивается к рисунку и ниже. Туда, где виднеется край ядовито оранжевых трусов. Джинсовые шорты так плотно облегают небольшую, но подтянутую и аппетитную задницу, что весь мой мозг занимает всего одна мысль: какая она наощупь? Мягкая и гладкая? Или как тот самый орех? Слюна занимает всё пространство ротовой полости. Ещё немного и начнёт капать вниз, как у оголодавшей псины. Хотя… Я, мать вашу, такая псина и есть. Девять месяцев без женщины не прошли незаметно. Сейчас я готов отыметь кого угодно, а девчонка просто секс, несмотря на скромный размер груди. Чтобы не залить слюной форму, сглатываю, но тут же давлюсь. Только теперь моё присутствие становится заметно.
Блядь…
Мне больше нравилось чувствовать себя невидимкой.
Каменный стояк и продирающий глотку кашель вызывают дичайший дискомфорт и чувство неловкости, но сделать с этим ничего не могу. Поздно уже.
– О, а это кто? – толкает девчонка, подняв вверх аккуратную бровь. – Мальчик, глазки прикрой, а то ослепнешь. Некрасиво так пялиться.
– Крис! – рявкает Паха, стуча мне по спине.
Лишь перестав давиться, сдавленно благодарю друга и снова кошусь на мелкую.
– Чё пялишься? – рычит она, прикрывая предплечьями дерзкие соски. – Маньячело. Я, конечно, знала, что в армии всё туго, но бли-ин… – спускает глаза к однозначному бугру в районе паха. – Пойди, вздорчни, что ли. Мне как-то не в кайф, что у тебя на меня стоит.
– Девочка. – выдавливаю злобным шипением. – Чтобы у меня на тебя встал, мне надо ещё пару лет на срочке. А это, – указываю большим пальцем вниз, – нормальная реакция, когда девушка не знает, для чего нужны лифчики, и оголяет задницу перед всеми подряд.
На моё замечание она стремительно багровеет. Грудная клетка резко вздымается, выдавая негодование. Не успеваю даже осадить её перед новым выпадом, как мелкая разъярённая фурия цепляется ногтями мне в лицо.
Глава 2
Впервые кому-то удаётся довести меня до точки кипения
Спасибо Макееву, что отдирает от меня умалишённую раньше, чем моё лицо терпит необратимые изменения. Он хватает её поперёк тела и удерживает в воздухе, пока фурия машет ногами и руками, визжит, матерится и старается вцепиться Пахе хоть куда-то.
– Блядь, Царёва, ты чего творишь? Совсем пизданулась в своей Америке? Остынь, мать твою. – рычит,