Она – моё табу. Настя Мирная
не кормят, но ты будто с голодного края. Если совсем всё плохо, то вот. – хрен знает откуда, достаёт пачку купюр, выдёргивает из неё три пятитысячные и тянет мне со стервозным выражением лица. – Купи себе покушать. Понимаю, что в глуши, так и ещё в такой большой семье сложно содержать всех. Особенно такого здоровенного лба, как ты.
Я закипаю. За долю секунды. Всего за мгновение успеваю представить сотню способов убийства: от свёрнутой шеи до "железной девы".
– Крис, мать твою, захлопнись! – рявкает Паха.
С бешенством швыряю на стол ложку. Та со звоном отскакивает от тарелки и летит на пол. Елизавета Игоревна вздрагивает. Подрываюсь на ноги и цежу:
– Я выйду. Извините.
Не взглянув ни на кого, вылетаю на веранду, а оттуда и на улицу. Гнев… Нет, не гнев – ярость мешает нормально дышать. Меня трясёт от невозможности выместить её на бесящей суке. Мне уже не отлупить её хочется, а вырвать лоснящийся ядом язык. И при этом смотреть ей в глаза. Видеть в них ужас.
– Извинись перед Андреем, Крис! – слышу жёсткий голос друга и визг, который воспринимаю как отказ мегеры.
С силой зажмуриваюсь и выбиваю из формы пачку сигарет. Руки от злости ходуном ходят, как и грудная клетка. Еле удаётся высечь из зажигалки огонь. Затягиваюсь настолько глубоко, насколько позволяет объём лёгких. Держу в них дым, пока он не прорывается наружу вместе со звериным рычанием.
Ещё никому не удавалось довести меня до состояния неконтролируемой агрессии.
Как?! Как, блядь, эта сука смогла такое сделать?! Я хочу её убить. Нет, не хочу… Убью! Если сейчас увижу, то не сдержусь.
– Только попадись на глаза, сука. – шиплю злобно, попеременно то губы кусая, то фильтр.
Не знаю, кто услышал адский призыв, но стоит произнести это, как гарпия выруливает откуда-то из-за спины. На губах всё та же презрительная усмешка. И я срываюсь. Не понимая, что вытворяю, хватаю её за горло, с размаху вжимаю в стену и рычу:
– Я тебя прикончу.
– Попробуй. – хрипит она, с вызовом глядя мне в глаза.
В её янтаре нет и капли страха, что злит ещё больше.
– Я тебе, блядь, язык вырву. – высекаю, сильнее сдавливая пальцы на тонкой шее. Ещё немного и сломаю на хуй. – Или…
Скатываю взгляд на блядские губы и, мать вашу, кусаю их.
Глава 3
Когда сталкиваются миры
Мне не страшно. Клянусь, не страшно. Ровно до того момента, пока этот обиженный псих не обрушивает свою злость на мой рот. До боли сминает мои губы своими жёсткими и терпкими, как крепкий чёрный кофе.
Бодрит быстро, но много не выпьешь.
Сейчас мне приходится глотать. Нет, не кофе – кровь, которую он мне пускает. Цепляюсь в крепкие, окаменевшие предплечья, стараясь оттолкнуть психопата, но его это не колышет от слова совсем. Вгоняю длинные ногти в кожу, ощущая, как пальцы заливает горячей влагой, но снова безрезультатно. Он с яростью кусает опять и опять. Ослабляет смертельные тиски на моём горле, но способность дышать не возвращается. Дёргаюсь