Нарцисс в раю. Рамиз Гаралов
немало, поверь. Тебе, конечно, крупно повезло, будешь тут крутиться в кругу Небожителей, crème de la crème, как говорится, Аристократия Духа, к которой тебе еще только предстоит приобщиться. Эй, Фридрих! Was machst du da?”, – мы остановились возле сидящего на корточках мужчины, который с лупой в руках сосредоточенно рассматривал черную орхидею. По его обращенному на нас раздраженному взору я понял, что передо мной Фридрих Ницше, собственной персоной, вот уж неожиданно! Жадно пожирая его книги в юности, я и представить себе не мог, что когда-то увижу его живьем. Все это так удивительно, и в то же время так странно… Хотя события, приключившиеся со мной этой ночью были сами по себе настолько сверхъестественными, что выходили за все возможные рамки «странности»; расскажи я об этом кому-то проснувшись, меня бы сочли помешенным.
«Ты, наверное, узнал Ницше? У него в последнее время новое увлечение – ботаника. Весь день штудирует труды всякие, типа Энглера и Шлейдена. Не знаю, как по мне, это сплошная нудятина. Ты, наверное, слышал, что он умер в сумасшедшем доме, тут у него тоже периодически свистит фляга, но в целом он держится молодцом… О чем мы с тобой говорили? Ах, да, насчет нашей Обители. Многие из прибывающих здесь считают его неким аналогом лимба или чистилища, что-то наподобие первого круга Ада у Данте, ты ведь читал «Божественную комедию?» Нет? Ха-ха, ну ничего. Не хочу вдаваться в теологические споры, если будет охота, могу достать для тебя пару толковых трудов, посвящённых этой тематике, почитаешь на досуге. Ясно, что это место, как его не называй, не является ни Раем, ни Адом, так как совершенно не соответствует описанием этих мест в Священном Писании; здесь ты не найдешь ни райских кущ, ни геенны огненной. Мне больше по душе выражение «afterlife», оно более нейтрально и, думаю, лучше всего подходит для описания той жизни, которой мы здесь живем. Ясно, что она заметно отличается от той, что мы вели на земле, но по сути основы нашего бытия чисто онтологически остались теми же. Вот смотри», – он указал пальцем на нарисованную на черной гранитной плоскости пентаграмму, окрашенную в ярко красный цвет, мимо которой мы как раз проходили. В центре пентаграммы находилась небольшая урна, откуда виднелись синевато-оранжевые языки пламени, а по бокам были гравированы буквы N и J. «Перед тобой один из извечных наших символов, пламя, что посередине, является символом борьбы Человеческого Духа за свободу, начиная от того знаменитого подвига Прометея и заканчивая более поздними свершениями наших великих современников; занявшись однажды, оно никогда не погаснет! Оглянись вокруг, ты находишься в Краю, где никогда не заходит солнце, хотя бы потому, что оно тут никогда и не восходит! Время тут остановилось навсегда, мы принадлежим Вечности.
Насчет букв N и J ты, наверное, догадываешься. Разуверившись в человечестве, а в частности, в его способности построить Царство Божие на Земле, всемудрый Творец разрешил верным Сынам своим возвести его тут, в то время как для остальных, менее везучих представителей рода Человеческого этот образ Града Божьего так и останется бесплотной мечтой, которой не