Тени древних. Хроники тварей. Рассказы. Алексей Гунарович Зайцев
вздрогнул так сильно, что халат соскользнул с его тощего плеча, обнажая бледную кожу, покрытую странными язвами, похожими на следы ожогов.
– Кто тебе сказал? – в его голосе слышался неприкрытый страх. – Откуда ты узнал про него? И про меня?
– Его жена. Эвелина. Она утверждает, что ты каким-то образом связан с его… возвращением.
Ларин резко встал, его колени хрустнули, как сухие ветки, и он, прихрамывая, пошёл к окну. Там он замер, его пальцы нервно барабанили по подоконнику, ритмично, словно отбивая какой-то известный только ему такт.
– Уходи, – пробормотал он, не оборачиваясь, его голос звучал глухо, словно из-под воды. – Уходи, пока ещё можешь.
– Нет.
– Я серьёзно, – он повернулся, и я заметил, что его глаза слезятся. – Ты не понимаешь, во что вмешиваешься. Это не для статей в твоей газете. Это не для человеческих глаз и ушей.
– Так объясни. Я здесь не ради сенсации.
Он посмотрел на меня. Долго. Его взгляд казался одновременно пустым и бесконечно глубоким, словно колодец, в который боишься заглянуть.
А потом тихо, едва слышно, произнёс:
– Он мёртв.
– Я знаю, – ответил я. – В том-то и дело.
– Нет. Ты не понял, – Ларин сделал шаг вперёд, его лицо исказилось, словно от физической боли. – Он. Мёртв. Понимаешь? МЁРТВ.
– Я только что с ним говорил. Вчера. В его доме.
– Это не он.
Я молчал, чувствуя, как по спине пробегает холодок, несмотря на духоту комнаты.
Ларин нервно выдохнул, вынул изо рта сигарету, посмотрел на неё, словно забыв, что она была там, и бросил в переполненную пепельницу на столе.
– Ты думаешь, мёртвых можно просто… вернуть? – он говорил медленно, будто объяснял что-то ребёнку. – Что это как будто открыть старый ящик и достать оттуда что-то забытое? Найти в архиве потерянную запись и воспроизвести её?
Я не ответил, но включил диктофон на запись. Что-то подсказывало мне, что это важно. Что это нужно сохранить.
– Это не он, – повторил Ларин, его голос стал ещё тише, словно он боялся, что стены могут услышать. – Это то, что пришло вместо него. То, что носит его лицо, как маску. Говорит его голосом, как умелый имитатор. Но внутри…
– Откуда? – перебил я его, чувствуя, как сердце начинает биться чаще. – Откуда это… пришло?
Он медлил, его глаза беспокойно метались по комнате, словно он искал слежку. Или свидетелей.
– Есть… места, – наконец сказал он, голос дрожал. – За гранью. Между мирами. Между жизнью и смертью. Там, где время и пространство теряют смысл. В этих… промежутках… живут… вещи. Сущности. Древние, голодные сущности, которым нет имени на человеческих языках. Они ждут. Слушают. И если к ним обратиться… если знать правильные слова, правильные символы…
– Кто обратился? – я чувствовал, как пересыхает во рту.
Он опустил голову, плечи поникли, словно под тяжестью невидимого груза.
– Она.
Я не сразу понял, но потом меня словно пронзило