Тени древних. Хроники тварей. Рассказы. Алексей Гунарович Зайцев
зрения, складываясь в узоры и фигуры, которые никогда не должны были существовать в нашей реальности.
Я нахмурился, пытаясь сосредоточиться, пытаясь убедить себя, что это просто игра воображения, усталость или страх. Но чем дольше я смотрел, тем больше буквы расплывались, словно тая, словно превращаясь в крошечные рты, которые беззвучно произносили слова на языке, слишком древнем для человеческого понимания.
Я моргнул.
Текст был нормальным.
Обычные буквы, обычные штампы. Никакого движения. Никаких узоров.
Тогда я понял, что дышу слишком тяжело, слишком громко – как загнанное животное. И что в комнате слишком холодно, настолько, что мое дыхание превращалось в пар перед лицом.
В зеркале напротив я увидел свое отражение – бледное, с расширенными зрачками и выражением ужаса, которое я не мог скрыть.
Я закрыл паспорт и оглянулся.
У зеркала стоял Ричард.
Я не слышал, как он вошёл. Не слышал шагов, скрипа двери, ничего. Он просто появился, как будто материализовался из воздуха.
Он смотрел на себя в зеркало с выражением странного… любопытства? Как будто не узнавал собственное отражение. Или как будто видел в нем что-то, чего не видел я.
– Ну? – спросил я, и мой голос прозвучал слишком высоко, слишком напряженно.
Он повернулся ко мне, и в этом движении было что-то нечеловеческое – словно не мышцы и кости поворачивали его тело, а какой-то иной механизм, чуждый анатомии.
– Я же говорил, – произнес он, и его губы сложились в улыбку, которая не достигала глаз.
Я перевёл взгляд на зеркало, чтобы увидеть его отражение.
И тогда я понял, что было не так.
Его отражение двигалось с едва заметной задержкой. Крошечной, неуловимой для случайного взгляда – но я смотрел внимательно. Когда он поворачивал голову, отражение следовало за ним с микроскопической паузой, как эхо следует за звуком. Когда он моргал, его отражение закрывало глаза на долю секунды позже.
Как будто зеркало отражало не его, а кого-то, кто имитировал его движения. Или как будто между ним и его отражением лежала тонкая, но непреодолимая грань между двумя разными реальностями.
Я почувствовал, как по спине ползёт ледяной пот, и волосы на затылке становятся дыбом от первобытного, животного страха.
Я сунул паспорт в карман и быстро, почти бегом вернулся в гостиную, где Эвелина стояла в той же позе, застывшая, словно статуя.
– Спасибо за гостеприимство, – сказал я, не глядя на Ричарда, который появился в дверях спальни с той же сверхъестественной бесшумностью.
Эвелина тут же поднялась, как марионетка, которую дернули за нитки.
– Мы пойдём, – добавил я, уже направляясь к двери, не в силах провести в этом доме ни секунды дольше.
Ричард улыбнулся – широко, неестественно широко, обнажая слишком много зубов.
– Приходите ещё, – сказал он, и в его голосе мне послышалась странная нота: не приглашение, а обещание. Как будто он знал, что мы вернемся, хотим мы того или нет.
Я