Монстры Лавкрафта (сборник). Антология
худшее из того, что вы когда-либо сможете представить.
– Я все равно хочу знать.
Батлер, казалось, другого ответа и не ждал. С улыбкой садиста он нарисовал мне карту.
12
Пещера располагалась неподалеку от лагеря.
Многострадальный Хун Чан и его младший брат Ха, наслушавшись разглагольствований Батлера и получив американскую валюту, согласились меня сопровождать.
Полчаса мы пробирались сквозь кусты и ручьи, затем вверх по крутому пригорку, заросшему кустарником и заваленному опасными камнями. Невидимая издалека известняковая скала вертикально разделялась на две части, образуя узкий проход высотой с человека среднего роста. На языке жестов и ломаном английском братья Чан сообщили мне, что им лучше подождать моего возвращения на берегу реки, и ушли, бормоча что-то на своем языке.
Я присел у скал, чтобы охладить ноги перед долгим походом.
Ничего. Когда мне нечем было оправдывать свое промедление, я осторожно подошел к пещере – на случай если Хикс лежит в засаде, наставив ружье на склон. Тут же я заметил странные символы, нацарапанные на одном из валунов. Эрозия уничтожила почти все, оставив лишь наиболее глубокие отметины. Только для меня они мало что значили, хотя и не составляло труда представить, что они имели какое-то языческое значение. Кроме того, с нижних веток свисали целые скелеты мелких животных – птиц и белок. Десятки скелетов были разбросаны по всему склону, напоминая своим видом сломанные зубы.
Судя по моим часам и тусклому свету солнца из-за облаков, до темноты оставалось меньше двух часов. Надо подползти ближе, заглянуть туда и убежать обратно в шахтерский лагерь к ужину. Я ни в коем случае не собирался бродить по этой глуши в темноте, рискуя сломать ногу или еще что похуже. В глубине души я всегда был городским жителем.
Я поднимался с валуна на валун, останавливаясь, чтобы посмотреть, не появился ли кто-нибудь, в кого можно было всадить пулю. Когда я, весь вспотевший, добрался до вершины, мои нервы были натянуты, как скрипичные струны.
Из расщелины воняло испортившимся мясом и потрохами. Место этой бойни облепили опарыши. Мерзкий запах разъедал глаза, пробираясь глубоко в горло. Я повязал носовой платок, позаимствованный на ранчо «Пчела», как повязку, закрыв им рот и нос.
Ребенок? Я закрыл уши и не дышал, пока биение моего пульса не заполнило вселенную. Никакого ребенка. Ветер тихонько свистел сквозь гранитную расщелину.
Я дождался, пока прояснится зрение, и затем ступил вовнутрь с пистолетом наготове.
13
Так красиво.
Я
14
смотрю на клин темнеющего неба между соснами.
Мои щеки горят от соли. Я лежу на гальке в мелководном ручье. Я вцепился в свой тяжелый пистолет мертвой хваткой. Братья Чан едва различимо маячат вдали. Они бледные, как поганки. Их губы бесшумно двигаются. Они держат меня руками. Тащат меня куда-то.
Я по-прежнему смотрю на небо, наслаждаясь вибрацией своего языка и напевая под нос. Траля-ля-ля.
Братья