Горсть океана. Владимир Лим
что пемза получается из морской пены. Весной ее тучами гонит на поселок.
– Дим, давай купим тебе костюм, а? – сказала вдруг Вика.
Я посмотрел на нее. Жаль, что у нее такие простые глаза и такие простые волосы. Она быстро отвернулась.
– Матери пальто к зиме нужно, – сказал я.
В продмаге, примеряя на себя пальто для моей мамы, Вика фыркала, надувала щеки, оттягивая просторные полы, но, глянув в зеркало, покраснела, торопливо выбралась из тяжелого пальто.
Взяли серое, с меховым воротником.
Когда мы шли по улице с большим свертком, на нас смотрели, Вика вдруг загрустила и отказалась войти в дом, хотя сама напросилась в гости.
Я развернул сверток, мать охнула, сказала, смеясь и плача:
– Непривычно, мне никто еще ничего не дарил…
Я пошел в кино, вернулся поздно, осторожно, чтобы не разбудить мать, прошел в комнату и чуть было не вскрикнул от неожиданности – в простенке стоял человек. Включил свет – это был черный костюм.
В кухне взял из-под газеты хлеб.
Заскрипела кровать.
– Дима, не ешь один хлеб, – попросила мать. – Я киселя сварила.
– Мама, ну зачем ты вернула пальто? – быстро сказал я.
Мне было жаль ее, жаль себя, и в тоже время как-то странно до грусти хорошо.
Мать принесла кисель, налила в кружку, приговаривая:
– Плохо без отца, конешно, учиться хочется, ясное дело, вот и езжал ба…
– Не надо об этом, ма…
– Ай, – вскрикнула мать, – костюм-то! Померяй! А как мал?
Я остановил ее.
– Чего ты, – мать мягко обняла меня, – не плачь, не маленький, не скрытничал, легче было бы…
Слезы были горячими, безудержными, но легкими.
Я чувствовал утешающее тепло обнимавшей меня руки, привычный, ласковый, размягчающий запах мамы.
По крыше ударило – звучно, весело, потом еще и еще…
Звон смешался с явственным странным бормотанием. Я подошел к окну – на улице, в темноте, струистой живой мглой стоял тяжелый августовский дождь.
Осенние штормы пришли неожиданно.
Днем было еще тихо, чисто, а к вечеру, развернув флюгер на портпункте, задул голомяный, ударил в поселок косыми струями первого снега и грозно затих.
Я читал у окна и видел, как сквозь бегущие яркие облака светился закат – мягкий от кружения снега. Перед заходом солнце выбросило широкий плоский зеленоватый луч, он несколько минут бил в глаза.
Ночью, сквозь сон, слышал, как гремит железная кровля.
Утром, часа в четыре, разбудило радио. Передали штормовое предупреждение.
Я пошел к матери, она дежурила в конторе комбината.
Ветер дул уже с такой силой, что на него можно было ложиться грудью.
Подоспел вовремя – волны сорвали деревянную уборную и бросили в стену склада. Мать подняла тревогу.
Все утро вместе со взрослыми я переносил ящики к реке.
Штормило неделю. Бетонные береговые укрепления местами обвалились, косу перемыло, океан соединился