Волчица советника. Елена Литвиненко
разглядывая плетенный из стеблей светлого растения и серебряных нитей ошейник на Угольке. Потянулась, повернула к свету небольшую подвеску в виде оскалившегося волка.
– Она же шляется по феоду, пристрелить могли из-за шкуры. А серебро и тарлич отлично видно даже в темноте.
– Но как Йарра смог надеть на нее ошейник? – Я все не могла отойти от удивления, потирая кулон. Пантера фыркнула и сжала мою руку зубами. – Или грызи, или отпусти, – дернула я ее за усы.
– Как-как… Выследил и надел.
– Но подвеска… И плетение… Это же дорого…
– Ты еще не заметила, что Йарре для тебя ничего не жалко?
– Да ну тебя, – рассердилась я, спрыгивая с кровати. Колено отозвалось болью. – Достал ты меня! И граф твой достал! И вообще все достало!
– Ты куда? Ночь на дворе!
– Прогуляюсь!
– Лира!..
– Что смотришь, иди за ней, – скомандовал Тим пантере. – Иди-иди, а то опять хозяйка пропадет, – спихнул он с матраса пушистую тушу.
Кошка свалилась комком сырого теста, недовольно рыкнула и, мягко переступая лапами, большими, чем мужская ладонь, растворилась в темноте.
Злая, как ведьма, я с грохотом скатилась по лестнице, хлопнула входной дверью, пересекла двор и вышла через неприметную дверь во внешней стене. Запертую, конечно, но маленькая брошь в виде дракона, которую я носила на рукаве, великолепно трансформировалась в отмычку.
Выбравшись из замка, я спустилась к ручью, отводящему лишнюю воду изо рва, запрыгала по обнажившимся камням, пересекающим русло. Сейчас жарко, и они почти сухие, а сам ручей чуть выше колен. Осенью, во время дождей, он превращается в полноводную реку, в которой запросто можно утонуть.
Успокоилась я только на другом берегу, спрятавшись под раскидистой ивой. Ее ветви образовывали зеленый шатер, сквозь который проглядывало небо, усеянное крупными, низкими перед дождем звездами – россыпь бриллиантов на черном вельвете небесной шкатулки. Сорел любил звезды – осколки душ тех, кто гуляет в Садах Светлых. Как много он знал об этих льдистых холодных искрах… То есть знает. Конечно же, знает, ведь он жив. И Алан жив. Но почему же так хочется плакать?..
Когда ивовый шатер дрогнул, впуская внутрь темную фигуру, я сначала решила, что это Тим. Еще успела подумать, что из вредности не вернусь в спальню и останусь ночевать здесь, тем более что ночь теплая. Да и он, зная меня, наверняка принес плед… Потом я унюхала до колик знакомый шипровый запах одеколона и вскочила.
– От кого прячешься? – спросил граф.
– Я не прячусь… – попятилась я. – Мне… я… Я спать собиралась идти! Спокойной ночи! – и нырнула в заросли, надеясь скрыться в темноте.
Не получилось.
Йарра схватил меня за локоть, дернул назад, прижав спиной к своей груди.
– Маленькая врушка, – пробормотал он, касаясь губами моего затылка. – Ты же выбежала из замка десять минут назад. Поссорилась с братом?
Я извернулась, пытаясь освободиться, и хватка графа стала крепче.
– Я