За честь культуры фехтовальщик. Елена Гушанская
Н. Сторожев> в «Библиографических записках», 1892, № 8; некий «88» в «Русских ведомостях», 1892, № 115,28 апреля, разд. «Библиографические заметки»; позже рассказ проанализировал В. Гольцев. «Дети и природа в рассказах А. П. Чехова и В. Г. Короленко». (М„1904).
Между тем первыми и самыми важными оказались отклики друзей Чехова, его коллег-писателей.
Знакомые отозвались на появление рассказа немедленно. Уже 31 декабря 1887 года И. Л. Леонтьев (Щеглов) написал А. П. Чехову: «Ваша „Каштанка“ действительно донельзя симпатична, и (на ушко!), ежели бы не так скомкан конец и немного ретушевки в деталях, – это был бы один из Ваших шедевров. Поэтому или по чему другому, но он меня менее тронул, чем это надлежало бы по существу».
Почти слово в слово повторил эти замечания и Я. П. Полонский: «К Новому году Вы одарили нас двумя рассказами „Каштанка“ и „Восточная сказка“ <„Без заглавия“>, и мне приятно сообщить Вам, что оба рассказа Ваши всем здесь понравились. У обоих рассказов конец не только неожиданный, но и знаменательный, а это главное. Колорит языка вполне соответствует месту, времени и Вашим действующим лицам. Только окончание „Каштанки“, как мне показалось, носит на себе следы усталости или торопливости. Последней сцене чего-то недостает» (8 января 1888).
Корреспонденты удивительно единодушно отметили какой-то непорядок в финале рассказа – смазанность, скомканность, неточность.
Чехов, несомненно, обратил на это внимание, потому что спустя четыре года, готовя «Каштанку» к изданию, он существенно переработал рассказ. Чехов прислушался к мнению своих корреспондентов, но поступил образом, прямо противоположным их рекомендациям. Он ничего не стал шлифовать, не прикоснулся к финалу рассказа, а существенно перестроил структуру повествования. И, что самое главное, дописал целую главу, важный поворот сюжета – смерть гуся Ивана Ивановича. Надо сказать, что Чехов редко когда добавлял к уже законченному произведению эпизоды или целые сцены: при работе над корректурой или подготовкой к собранию сочинений он, как правило, убирал лишнее.
Глава «Беспокойная ночь», посвященная смерти гуся Ивана Ивановича, по объему составляет почти четвертую часть текста – случай едва ли не уникальный для чеховской авторедактуры. Новая глава внятно мотивировала причину скоропалительного дебюта Каштанки. История гибели необычного труженика сцены придавала рассказу большую драматичность, а переживаниям героини – психологическую достоверность и глубину, переводило трогательную рождественскую историю в разряд бытийных событий.
И наконец самое интересное и показательное в авторедактуре Чехова – работа над «реструктуризацией» текста практически без изменения состава повествования.
Первоначально рассказ состоял из четырех глав. Первая – «Дурное поведение», вторая – «Новое, очень приятное знакомство, или Чудеса в решете», третья – «Талант! Талант!», четвертая – «Неудачный дебют». Первые две и четвертая главы были соразмерными по объему (соответственно 183,165, 214 строк), третья «Талант! Талант!» –