Замогильные записки Пикквикского клуба. Чарльз Диккенс
незнакомец. – Поэма в десять тысяч стихов… Ямбы и хореи с дактилями и анапестами… Олимп… Великая битва… Марс поутру, ночью Аполлон… барабан и лира… Пою тебя, великий муж… Нет вдохновения – забежал в кондитерскую, и опять… Муза, Нептун, Морфей… вдохновение шипит… Прекрасно! – Вы, сэр, не охотник ли? – вдруг спросил он, обращаясь к м‑ру Винкелю.
– Да, я люблю охоту, – отвечал тот.
– Прекрасное занятие, сэр, бесподобное. – Собаки, сэр?
– Теперь нет, – отвечал м‑р Винкель.
– A! Вы держали собак… бесподобные животные… твари смышленые… чутье… инстинкт… Была у меня отличная собака… лягавая… Понто, кличка… Пошел однажды на чужое поле… перелез ограду… выстрелил… бац… свистнул – собака стоит как вкопанная… свистнул опять… Понто… нейдет… подманил к себе – Понто, Понто… виляет хвостом и смотрит на столб… взглянул – на столбе надпись: «Лесничему приказано бить и стрелять всех собак за этой оградой»… Удивительная собака… бесценная… зоологический феномен.
– В самом деле, случай необыкновенный, – заметил м‑р Пикквик. – Позвольте мне записать его?
– Извольте, сэр, извольте… сотни чудных анекдотов насчет собак… коллекция в классическом роде. – Красотка, сэр? – продолжал незнакомец, круто повернувшись к м‑ру Треси Топману, бросавшему умильные взгляды на проходившую женщину.
– Очень мила, – заметил м‑р Топман.
– Да… смак есть… Английские девушки далеко не так хороши, как испанки… Благородные создания… агатовые волосы… черные глаза… искрометистые… блещут… круглые формы… Чудо, как хороши.
– Вы были в Испании, сэр? – спросил м‑р Топман.
– Жил там… очень долго.
– И много одержали побед, сэр?
– Побед? Тысячи! Дон Боларо Фиццгиг… Гранд, старик… единственная дочь… Донна Христина… блистательная красавица… влюбилась по уши… ревнивый отец… гордая испанка… прекрасный англичанин… Донна Христина в отчаянии… приняла яд… рвотного дали… желудочный насос… сделали операцию… Старик Боларо вне себя… согласился… соединил наши руки… потоки слез… романическая история… очень.
– Что-ж? Донна Христина теперь в Англии, сэр? – спросил м‑р Топман, приведенный в восторженное состояние поэтическим изображением прелестей испанки.
– Умерла, сэр, умерла, – сказал незнакомец, приставив к глазам коротенький остаток носового коленкорового платка, – операция трудная… не перенесла… нежная комплекция… погибла жертвой.
– A её отец? – спросил поэтический Снодгрась.
– Угрызение и бедствие, – отвечал незнакомец, – исчез внезапно… молва по всему городу… искали по всем местам… с ног сбились… без успеха… городской фонтан на большой площади вдруг остановился… прошли недели… не брызжет… работники принялись чистить… выкачали воду… хвать… старик Боларо сидит в трубе… окоченелый… в правом сапоге бумага… полная исповедь… с отчаяния… не мог