Вариант Геры. Саша Чекалов
возможность время от времени испытывать подобное ощущение – самое ценное, что есть в человеческом бытии? Потому что… ну а что ещё-то!
…Три, только три важных вехи Его земной жизни решено было отобразить в архитектурном ансамбле.
У подножия окраинного холма Откатьинской пустоши была намечена церковь Рождества Христова, квадратная в плане (четыре – число сторон света, равное числу евангелистов) и, по сути, представлявшая собой нечто среднее между часовней и усыпальницей, в которой хоронили бы павших героев.
Длинным проходом соединялась бы она с другой церковью – Святого Богоявления, – расположенной на возвышении и потому без помех видимой с любой точки обзора. Сечение этого храма было семиугольным – потому что число семь символизирует совершенство Господа; внутри, помимо потайных ламп, планировалось использовать скрытые от глаз зеркала, что делало бы возможным, не обнаруживая источников света, увеличить его количество и обозначало бы, таким образом, божественное присутствие во всём сущем.
Наконец, проложенная внутри холма лестница позволяла бы проникнуть в основное здание комплекса: собственно Вознесенский собор. Вздымающийся над высоким основанием треугольной призмой (триединство Бога! и, кроме того, незыблемость Божьей власти! – ведь, как известно, треугольник – самая «устойчивая» из геометрических фигур), он производил бы впечатление центра Вселенной, средоточия покоя и воли, – что с лёгкостью достигалось бы за счёт полного отсутствия стен как таковых и замены их множеством несущих и декоративных колонн.
И всё это великолепие довершалось бы опоясывающей холм чередой сопряжённых между собой триумфальных арок, на фризах которых должны были быть изображены наиболее знаменательные эпизоды борьбы против польских захватчиков.
Что же до храма Вознесения, то его предполагалось увенчать семью главами: три на углах, ещё три на серединах сторон треугольника и одну в центре – эта последняя имела тридцать одну сажень в диаметре. Оставался лишь один нерешённый вопрос:
– Где ты был?
– Ма-ам…
– Где был всю ночь, спрашиваю?!
– У Нинки Журавиной был, ну и что! Предупреждал ведь, что ночевать останусь.
– Звонила я туда, – Нина сказала, что ты пошёл провожать какую-то девушку!
– Ну да, пошёл… Гуляли просто…
– Так, всё! Мне это надоело. Сейчас иди спать, а завтра… нет, уже сегодня – мы с тобой поговорим. По-другому… Значит, «счастливые часов не наблюдают», так теперь у нас? Ладно… Я тебе покажу девушек! Научу, как с матерью обращаться… Больше никаких карманных денег, ты понял?! Только на проезд и…
– Ну ма-ам!
День выдался ненастный. День – словно вечер.
Герка встал с постели, когда на часах было без четверти двенадцать. Сполоснув заспанную физиономию, прошёл на кухню, ухватил с блюда пару засохших сырников. Нехотя пожевал… Как резина.
На холодильнике