Вариант Геры. Саша Чекалов
познакомиться будет.
– Откуда ты знала, что мы встретимся? Вероятность-то ничтожно малая!
– Ге-ер… Что-то ты меня пугать начинаешь, манерой выражаться своей… Серьёзно, будь проще, и люди к тебе потянутся… А вероятность не такая и малая, между прочим: в это время да ещё и до этой станции – куда ж ты мог ехать, если не в универ, ну! Вот и выходит, что рано или поздно пересеклись бы.
– Хочешь сказать, ты уже в метро поняла, что…
– Тс-с! Давай-ка послушаем. Мне ведь кое-что навёрстывать нужно…]
и ради всего святого величия Нашего государства, пред ликом Христовым смиренно распростёртого и посему залогом грядущего торжества Промысла Божиего являющегося, благосклонно повелеваем Мы выстроить в Москве церковь во славу Господню и Вознесения Его. Да будет так. И да рассеются в бессилии и страхе богомерзкие силы супротивников Наших, поражённые беспримерным зрелищем церкви сей, во всех отношениях
…непревзойдённой. Возможно, поэтому-то Александра Ильича, подающего надежды молодого учёного и, по совместительству, Геркиного отца, надолго и не хватило.
Обычно он не слишком затруднялся в поисках недостатков; найдя же, немедленно начинал действовать: имея немалый опыт отношений и, соответственно, выработав за долгое время «свои методы», – медленно, но верно развивал у беспечной жертвы комплекс неполноценности, а затем и чувство вины за эту самую якобы неполноценность. Таким образом в течение пары лет из бедняжки, одержимой раскаянием и желанием «загладить», можно было играючи высасывать максимум жизненных соков, что, между прочим, являлось его любимым занятием. Более того, составляло тайный смысл и основное содержание жизни.
Когда же от несчастной оставалась, так сказать, лишь иссохшая оболочка, А. И. Гагарин вдруг придирался к какой-нибудь мелочи, а затем сообщал, что «это было последней каплей» (почти чистая правда, если вдуматься), и сваливал. Отправлялся на поиски очередной дуры.
Причём следов после себя – в виде всяких там потомков (тьфу-тьфу-тьфу, чтоб не сглазить!) – предусмотрительный сердцеед не оставлял.
До поры до времени.
Дело в том, что А. И. Сусанина (ставшая впоследствии Гагариной) действительно была, как сказано выше, женщиной непревзойдённой во всех отношениях. Во всяком случае, Александру Ильичу придраться оказалось решительно не к чему.
Ариша прекрасно готовила, содержала дом в идеальной чистоте (непонятно каким образом выкраивая на это время: как и Александр Ильич, она пахала старшим научным сотрудником, зарабатывала почти столько же, сколько он, – причём «почти» тут является ключевым словом); была симпатичной (однако не слишком, а «в меру»: без шанса спровоцировать мужика на невольное сопоставление себя с «ней» – с последующим разрушительным для лестной самооценки выводом, например, о заурядности собственного экстерьера); производила впечатление умного человека (а всё же