Посол Урус-Шайтана. Владимир Малик
и степных татар, греков, турок, венецианцев, караимов, абхазцев бурлила, гоготала, куда-то спешила, что-то покупала и продавала.
Горный хребет защищал город от холодных северных ветров, и, несмотря на то что стоял декабрь, здесь было тепло и тихо.
Вся левая сторона базара – невольничья. От города ее отделяла высокая каменная стена, выложенная из ноздреватого белого известняка. Вдоль стены в землю вбиты колья. К ним привязывали невольников.
Живого товара было не много, и довольный Али подметил, как за его обозом ринулась гурьба покупателей.
Расторопные слуги быстро попривязывали мужчин к столбам. Они старались: мурза пообещал каждому хороший бакшиш – вознаграждение.
Звенигора был крайним. Его соседом слева оказался плотный бородатый человечище. Несмотря на зимнюю пору, он был до пояса голый и зябко кутался в сермягу, наброшенную на плечи. Из-под пшеничной копны взъерошенного чуба выглядывали огромные голубые глаза.
– Греемся, батька? – невесело спросил Звенигора.
– Греемся, сынок, – усмехнулся бородач, сверкнув белыми крепкими зубами. – А с чего так величаешь? Откуда ты взял, что я старше?
– Кто тебя знает, – ответил Звенигора. – У нас в Запорожье даже деды бреют бороды. Ты, я вижу, русак?.. Откуда, брат?
– Донской казак я. У нас борода – дело обычное.
– Тогда мы действительно браты. От Дона до Запорожья – рукой подать.
– Давно с Украины?
– Две недели. Все время были в дороге.
– Я тоже. В Кафу пригнали только вчера. А куда дальше погонят, кто знает… Видишь, эвон откормленный турок прется? Чего доброго, купит и загонит в Туретчину! А оттуда попробуй не то что убежать – даже подумать о доме!.. Нет, лучше б сразу погибнуть, чем мучиться на их каторге[22] или подыхать рабом на камнеломнях Египта!
– Не каркай, друже, не кликай беду, она сама нас найдет.
Дончак угрюмо улыбнулся.
– А-а, наверное, кто-то раньше накаркал. Какая еще беда может быть горше? – Он приподнял свои связанные руки. – Нет ничего хуже татарской или турецкой неволи!
– Всякая неволя хороша, чтоб ее век не видать! – сказал Звенигора и добавил: – Гляди, купец сюда направляется… Заметил, старый коршун, где добычей пахнет!
К ним приближался богато одетый толстый турок в тюрбане. За ним степенно выступали два дюжих телохранителя.
Хозяин донского казака и мурза Али стали издали кланяться богатому покупателю, наперебой зазывать к себе.
– Ага, прошу сюда! – выкрикивал Али. – У меня все невольники, как дубы! Каждый за двоих отработает! Отдам дешево! Вот пощупайте мускулы этого запорожца – они как из железа! Не обходи мой товар, высокочтимый ага, такого больше ни у кого в Кафе не найдешь!
– Посмотри, эфенди[23], на этого казака! – взывал сосед Али, указывая на полуголого дончака. – Это дикий степной тур! Сила его неизмерима! Умеет ухаживать за конями и домашней скотиной! На каторге будет грести за троих!
Каторга – то же самое, что галера – старинное гребное многовесельное судно.
Эфенди – высокочтимый; титул гражданского чиновника (