Сочинения. Том 5. Экономическая история и экономическая политика. Статьи. Книга 1. В. А. Мау
старое, военно-коммунистическое, понимание плана как детального расписания того, кому и что надо производить, куда поставить продукцию, вовсе не было отброшено как дискредитированное. Многие экономисты-марксисты, не говоря уже о политических лидерах, оценивали военный коммунизм как «предвосхищение будущего», как «прорыв» этого будущего в настоящее[77]. Они видели в концепции плана-расписания модель, к которой все равно надо будет вернуться в результате построения социализма и преодоления нэпа, утвердившегося «всерьез и надолго», но не навсегда.
Общее противостояние между двумя принципиально различными интерпретациями плана и планового хозяйствования пронизывает, так или иначе, все развитие теории и практики планирования в 1920-е годы, преломляясь и конкретизируясь в различных политических решениях, хозяйственных явлениях и экономических дискуссиях.
С точки зрения институциональной это противоречие нашло яркое проявление в характерном для первой половины десятилетия противостоянии между Наркомфином и Госпланом. НКФ в том виде, как он существовал в рассматриваемый период, был прямым порождением новой экономической политики, неотделимой от решения задач финансового оздоровления как фундаментального принципа рыночной системы. Проблемы рыночного равновесия, товарно-денежной сбалансированности, устойчивости валютного курса стояли в центре внимания НКФ. В этом видели руководители и сотрудники данного органа предпосылки устойчивости, а значит и регулируемости, народного хозяйства. И вместе с тем Наркомфин владел реальными рычагами воздействия на советскую экономику, на отдельные отрасли и предприятия. Ведь их восстановление и развитие зависело от наличия у них финансовых ресурсов, ассигнуемых в основном государством. Эта роль НКФ усилилась с выпуском в обращение твердой валюты (червонцев), поскольку эмитирование было именно в его прямом ведении.
Иное положение занимал тогда Госплан, – детище военного коммунизма. Образованный в феврале 1921 года (когда о нэпе не было и речи), он вобрал в себя традиции и представления комиссий ГОЭЛРО и соответствующего плана – грандиозного технического проекта-прогноза, но с экономической точки зрения не выходящего за рамки идеологии плана-расписания, то есть полностью игнорирующего проблемы социально-экономического механизма реализации намеченных параметров. Разработка контуров будущего – в этом виделось основное предназначение Госплана, а такие контуры обычно находят выражение отнюдь не в категориях рыночного равновесия.
Другими словами, в НКФ и Госплане организационно оформился разрыв между задачами поддержания текущего хозяйственного равновесия и определения перспектив роста экономики. Оба момента необходимы при решении задач планового регулирования, но между ними существует и реальное противоречие, институциональное оформление которого не могло, разумеется, идти на пользу делу.
Нельзя сказать, что противоречие между НКФ и Госпланом с самого начала проявлялось
Весьма типичны здесь работы Л.Н. Крицмана. См., например: О едином хозяйственном плане. M., 1921; Героический период Великой русской революции. M.; Л., 1925.