Брыки F*cking Дент. Дэвид Духовны
Марти затих.
Тед вновь поглядел на Марианину карточку. Консультант в горе. Советник по умиранию. Адъютант Темного Жнеца? «Харон и Заживо, Инк.»? «Цербер и Ко.»? Тед этим фуфлом мог развлекаться хоть весь день. Надо мне этим на жизнь зарабатывать – писательством. Смешно. Пошла реклама «Бадвайзера», короля пива. Тед не знал, что страна пива – монархия. Судя по звучанию слова, немецкая. Бадвайзер-Плантагенеты на троне своем небось ерзают. Поскольку вполне разумно предположить, что Королевство пива обречено впасть в ебаный пьяный хаос рано или поздно, а? Джон Ячмень[86] – наверняка в душе анархист.
– Может, надо мне приехать, побыть с тобой, – подумал Тед вслух, не успев даже начать это делать про себя. Травка, не иначе. – На пару дней, пока тебе не полегчает чуть-чуть.
Полегчает? Глупость какая – у человека последняя стадия рака. Простите за пулевое ранение, мистер Линколн, отдохните на выходных, поваляйтесь и к понедельнику будете как новенький.
– Марти?
– Ага.
– Чё скажешь?
– Я сказал «ага», черт бы драл.
И умирающий повесил трубку без «пока».
11
Осень 1946 года
Турнирная таблица финала Американской лиги бейсбола
Молодой человек прижимает к плечу вялого младенца месяцев девяти от роду. Головка у ребенка болтается. Молодой человек поглядывает на жену – она красавица, но тревога морщит ей лоб. Она падает в чернейший свой страх. И муж ее вместе с ней. Он производит в уме чудовищный подсчет остатка своих дней, если малыш умрет. Вычисляет. Из этого не выбраться. Если мальчик умрет – умрет сама жизнь. Дни сделаются подобием дней. Он никогда больше не займется с женой любовью. Смеяться он еще, может, будет, но смех этот сделается бездушным. Молодой человек держит мальчика перед собой. Заглядывает ему в глаза – и отдаляется. Нет, не нарочно. Однако, быть может, придется. Если мальчик умрет, жизни предстоит идти дальше. Не проводить ему ребенка дальше смерти. Нельзя. Это не выход.
Но погодите. Это же всего лишь первая простуда. Может, они принимают ее слишком всерьез. Первый ребенок, начало родительства, первая простуда. Он смотрит мальчику в глаза и воссоединяется с ним. Намерен. Вдыхает. Хорошо. Но не как прежде. Не как пару минут назад. Нечто глубинное, тяжкое – сдвинулось. Тектоническое. Младенец чувствует это и слабнет, и его крохотное сердце наполняется пожизненным одиночеством и недолговечностью. Мальчик смотрит на отца. Будто винит его. Будто знает, что отец на мгновенье решил жить в этом мире без него, и теперь этот единожды воображенный мир уже никогда не исчезнет, даже если мальчик выживет, для них обоих эти два мира будут существовать бок о бок – мир с мальчиком и мир без мальчика. И мальчику с отцом придется вечно странствовать между этими мирами. Не будет больше твердой почвы. Полмира озарено солнцем, полмира – ночь, навсегда. Вот так. Не может быть, думает отец. Младенец не может так думать, видеть, воспринимать, знать. Что там Вордсворт говорил? «В ореоле бессмертия» мы идем? Или там «в ореоле славы»?[87] «Дитя мужчине есть отец»?[88]
Ребенок
Джон Ячмень – персонаж из одноименной английской народной песни, олицетворяет урожай ячменя и варение алкогольных напитков из него – пива и виски.
«В ореоле славы» – из оды «Отголоски бессмертия по воспоминаниям раннего детства» (1803–1806) английского поэта-романтика Уильяма Вордсворта (1770–1850), пер. Г. Кружкова.
«Дитя мужчине есть отец» – из стихотворения «Душа поет, когда гляжу» (1802) Уильяма Вордсворта.