Сиротка. В ладонях судьбы. Мари-Бернадетт Дюпюи
спасен, – тихо повторяла она. – Это было необходимо. Все дети могли бы так убежать. Почему они этого не делают? Почему?
Шли часы. Ей не приносили ни воды, ни хлеба. Ночью Киона уснула, съежившись на полу, пропитанном мочой и усеянном экскрементами. Она так устала, что ее сон был глубоким, без снов и видений.
Брат Марселлен, не любивший развлекаться с мальчиками, не спал. Он вспоминал некоторые детали хрупкого силуэта маленькой индианки, которую сам отвел в карцер. Он снова видел ее мускулистые икры, тонкие руки, сочный рот. Он пообещал себе привести ее к послушанию завтра же утром, а также в последующие дни, поскольку она должна была провести в карцере не меньше недели. Он мог бы нанести ей визит прямо сейчас, но ожидание было частью садистского удовольствия, которым он упивался.
Дверь карцера открылась в десять часов утра. Киона по-прежнему лежала на полу в полудреме. Увидев брата Марселлена, она вскочила на ноги и прижалась к стене. По его сальной гримасе она сразу догадалась о его намерениях. В руках он держал табурет, который поставил на пол, чтобы сесть.
– Иди сюда, маленькая чертовка! Ты полна пороков, дочь моя, дьявол сделал тебя лживой и ленивой. Ты совершила слишком много грехов. Я покажу тебе, как можно получить прощение. Подойди!
Монах поднял сутану и выставил напоказ свой огромный пенис. Он довольно посмеивался, увидев выражение невероятного страха на лице своей будущей жертвы.
– Нет, нет! – взмолилась Киона. – Не надо!
– Я могу подняться со своего места и поймать тебя, но ты ведь будешь послушной и подойдешь сама. Это твое наказание, и оно вполне заслуженное. Ты помогла этому поганцу Делсену сбежать. Из-за тебя брат Роже повредил себе колено. Так что иди сюда!
Ощущение сильного холода сковало девочку. Она знала, чего потребует от нее этот мужчина, так как уже видела его в своих видениях. А если она не подойдет к нему, будет еще хуже. Никто не придет ей на помощь. Мысль о том, что придется подчиниться воле брата, повергла ее в шок. Ее глаза округлились, по всему телу пробежали судороги. Она рухнула на землю, забившись в конвульсиях и издав леденящий душу крик.
Брат Марселлен вовсе не хотел быть застигнутым врасплох. Здесь все развлекались с пансионерами тайком, стараясь ничем себя не выдать. Он предпочел убраться восвояси.
Привлеченная пронзительным криком, раздавшимся в коридоре, одна из сестер пришла узнать, в чем дело.
– Похоже, у нее эпилептический припадок, – проворчал монах, принимая благостный вид, чтобы скрыть свою истинную природу. – Дайте ей успокаивающего, чтобы она нас не оглушила. Я хотел пожурить ее, научить молитвам. Даже принес с собой табурет. Сестра моя, сделайте что-нибудь, чтобы она замолчала!
Монахиня вошла в карцер. Она с отвращением взглянула на девочку, извивающуюся на полу с лицом, искаженным ужасом.
– Эта дрянь просто ломает комедию, – заявила она.
С этими словами монахиня подняла ребенка за грудки и дала ей несколько сильных пощечин. Воцарилась тишина. Дверь закрылась. Почти оглушенная, Киона погрузилась в состояние