Небо земных надежд. Нонна Орешина
ввести молодежь в строй, не Богу известно, а высокопоставленным снабженцам, закупающим, распределяющим горючее в стране, а потому негласно вершащим судьбу боевой авиации.
Лейтенанты пришли из училища недоученными. На МиГ-23 их только-только выпустили самостоятельно. Боевые – МиГ-27 лишь в полку вблизи рассмотрели. Из боевого применения – на Л-39 с инструктором на полигон… Общий налет мизерный. С учетом того, что они почти год не летали, хлопот предстоит… Керосин – бесценный и трижды проклятый! Гго доставляют в авиационные части не как обязательное исходное условие для производства полетов, а словно снисходительный дар нерадивых и скупых хозяев, на которых сколько не работай, заботы и благодарности не жди.
Но не хозяевам, не политикам и не экономистам, даже не правительству или президенту летчик служит, а государству. Отечеству, которому он присягал: защищать “…не щадя живота своего”. Это не возвышенная фраза. За ней конкретная жизнь и реальная смерть. И клятва эта определяет смысл и суть существования, необходимости армии. Тем более воздушной, если учесть, что все войны второй половины двадцатого века начинались с авиации, достигшей сверхточной ударной мощи. Что, если…
Демин оборвал поток мыслей, стремительно и скопом, совсем некстати промелькнувших в голове. К чему задавать риторические вопросы? Лучше думать о том, что происходит рядом и сейчас, что зависит от собственных решений и действий.
А рядом сейчас – старшие лейтенанты… Командирский взгляд невольно примечает и вид одежды, и выражение лиц. По каким-то не конкретным, едва заметным признакам улавливает состояние души в момент рукопожатия.
У невысокого, щуплого Орлова холодок от руки ощутим. И на душе – штиль. В воздухе он на удивление спокоен. Как-то пошутил: “Я хладнокровен как лягушка. Это от маминой родни, они все поморы…”
У Медунова ладонь как теплая оладушка, и сам он толстощекий, немного медлительный. Пилотирует плавно, чисто, даже слишком старательно, словно не уверен в себе. Перерывы в полетах ему не просто вредны, а даже опасны.
Как всегда торопливо, рискуя опоздать, подходят друзья-соперники старшие лейтенанты Анин и Янкин. В нормальном режиме полетов тайное, но всем давно очевидное стремление к лидерству в их тандеме было бы даже полезно. Сейчас – рискованно и нужен за ними глаз да глаз…
Угловатый, некрасивый Анин кисть руки подает ребром, словно предлагая поспорить. В воздухе он резок, как будто каждый раз задается целью обуздать самолет. И это ему удается неплохо… Тьфу-тьфу, как бы не сглазить…
У дерзкого, напористого Янкина рукопожатие сильное, пальцы жесткие. Пилотирует резко, неряшливо, явно не инструкторская манера, а собственное изобретение. Это характер. Для земли – сойдет, но не в небе…
– Становись!.. Ровняйсь!.. Смирно! – раздается хорошо поставленный, командный голос начальника штаба подполковника Самарина. И озябшая, разношерстная толпа, кто в дубленках, кто в демисезонных