Неопалимая купина. Максимилиан Александрович Волошин

      Уж фурии танцуют карманьолу,

      Пред гильотиною подъемля вой.

      В последний раз, подобная престолу,

      Она царит над буйною толпой.

      Везут останки власти и позора:

      Убит Леба, больной Кутон без ног…

      Один Сен-Жюст презрителен и строг.

      Последняя телега Термидора.

      И среди них на кладбище химер

      Последний путь свершает Робеспьер.

      К последней мессе благовестят в храме,

      И гильотине молится народ…

      Благоговейно, как ковчег с дарами,

      Он голову несет на эшафот.

      Сознанье строгое есть в жестах Немезиды:

      Умей читать условные черты:

      Пред тем как сбылись Мартовские Иды,

      Гудели в храмах медные щиты…

      Священный занавес был в скинии распорот:

      В часы Голгоф трепещет смутный мир…

      О, бронзовый Гигант! ты создал призрак-город,

      Как призрак-дерево из семени — факир.

      В багряных свитках зимнего тумана

      Нам солнце гневное явило лик втройне,

      И каждый диск сочился, точно рана…

      И выступила кровь на снежной пелене.

      А ночью по пустым и гулким перекресткам

      Струились шелесты невидимых шагов,

      И город весь дрожал далеким отголоском

      Во чреве времени шумящих голосов…

      Уж занавес дрожит перед началом драмы,

      Уж кто-то в темноте — всезрящий, как сова, —

      Чертит круги, и строит пентаграммы,

      И шепчет вещие заклятья и слова.

      Народу Русскому: Я скорбный Ангел Мщенья!

      Я в раны черные — в распаханную новь

      Кидаю семена. Прошли века терпенья.

      И голос мой — набат. Хоругвь моя — как кровь.

      На буйных очагах народного витийства,

      Как призраки, взращу багряные цветы.

      Я в сердце девушки вложу восторг убийства

      И в душу детскую — кровавые мечты.

      И дух возлюбит смерть, возлюбит крови алость.

      Я грезы счастия слезами затоплю.

      Из сердца женщины святую выну жалость

      И тусклой яростью ей очи ослеплю.

      О, камни мостовых, которых лишь однажды

      Коснулась кровь! я ведаю ваш счет.

      Я камни закляну заклятьем вечной жажды,

      И кровь за кровь без меры потечет.

      Скажи восставшему: Я злую едкость стали

      Придам в твоих руках картонному мечу!

      На стогнах городов, где женщин истязали,

      Я «знаки Рыб» на стенах начерчу.

      Я синим пламенем пройду в душе народа,

      Я красным пламенем пройду по городам.

      Устами каждого воскликну я «Свобода!»,

      Но