Образ зверя. Александр Кондратьев
обнаружить, что снаружи – та же банка, только побольше?
Таш поджал губы.
Они дошли до их любимого бара. Тут они принимали самые важные решения. Еще не стемнело, поэтому неоновая вывеска – женщина на кресте, распутно поднимавшая и опускавшая ноги – не горела.
В баре царил приятный полумрак. Посетителей не было. Таши уселись за стойку, откинули капюшон. Бармен, мужчина средних лет с элегантными усиками, которого все из-за них называли Мушкетером, не испугался – привык к близнецам. Только улыбнулся устало, протирая стакан.
– Привет, мои половиночки. Что-то вы сегодня рано. Все в порядке? Вам как обычно?
Таши, погруженные в свои мысли, одновременно кивнули.
Алкоголь – дикая мешанина из рома, водки и джина для брата и двойная текила для сестры – оживил беседу.
– Таш, я знаю, причина не в Сопротивлении. Тобой просто овладела тяга к перемене мест.
– Может, и так.
– Таш, я сделаю, как ты хочешь. Ты все, что у меня есть. Ты же знаешь?
– Знаю.
– Ведь это может быть ловушка.
– Все может быть.
– На главном экране Сердца… Цифры, координаты… Неизвестное место за Полосой…
– Да-да. Кто не рискует, тот не пьет шампанское.
– Но ты-то пьешь коктейль.
– А я и не рискую. У нас есть все, что нужно. Деньги…
– Деньги, деньги, деньги… Мы только о них и говорим.
– К черту деньги! Кругом одни деньги. Ты права, я просто хочу уйти из Сердца. Мне здесь все надоело.
– И мне.
– Выпьем за освобождение!
– Выпьем!
Осушили стаканы, ударили стеклом по стойке.
– Эй, Мушкетер!
– Повторить?
– Повтори.
Пока бармен возился с бутылками, брат вперился в него взглядом.
– Скоро мы с сестрой, – язык Таша чуть заметно заплетался от выпитого, – отправляемся в опасный поход. Как Улисс.
– Как вещий Олег, – поддакнула Таша, икнув.
– Нам нужен сопровождающий.
– Телохранитель.
– Гора мышц.
– Чтоб страшно было даже смотреть в его сторону.
– Тогда вместе с ним мы будем просто невидимки!
– Ага.
– Короче, мы хотим самого лучшего.
Бармен прищурился:
– Кажется, я знаю, кто вам нужен.
II
Урс вышел в коридор и направился к раздевалке. Горячка боя спала, оставив за собой опустошение. Он привычно считал шаги, чтобы отвлечься от навязчивых мыслей, но они настырными осами кружили и кружили вокруг головы. Разговор с богом задел чувствительные струны в душе Урса. В последнее время он стал сам не свой – сколько лет он прожил вот так, бой за боем, победа за победой? Что с ним произошло? Откуда это навязчивое желание что-то поменять? Он сказал богу, что боится проиграть. Ха! Он не знает, что такое поражение. Нет человека, который справился бы с ним в честном бою. Он мог умереть от естественных причин, от старости, от удара ножом в спину;