Собаки моей жизни (сборник). Игорь Головко
различать некоторые цвета.
Мы переименовали его сразу, ещё в машине, в Джима – о, этот Есенин! – презрев предыдущую хозяйскую кличку Кузя[11], что, как нам казалось, для дога…. Ну сами понимаете. Она гладила его всю ночь, говоря ласковые слова. К утру собака стала шёлковая. Представляете, как удивился мой товарищ Лёша Григорьев, когда, преодолев за два часа просторы Москвы, ввалился в наш рабочий кабинет – мы с окончательной женой работали за соседними столами почти всю рабочую, допенсионную, жизнь – и я сходу похвастался: «Лёша, купили собаку». – «Маленькую?» – «Нет, подращенную». – «Суку?» – «Нет, кобеля». – «Овчарку?» – «Нет, дога»…
Более преданной и сообразительной собаки у меня до этого не было. Позже его бывший Хозяин признался, что никуда уезжать и не собирался, просто собака его ненавидела, пытаясь укусить при каждом удобном случае. Причиной послужило невероятно жёсткое воспитание в детстве, стремление наказаниями подавить её самостоятельность. Но это не овчарка, это – дог, а догов надо воспитывать лаской, иначе они на всю жизнь запоминают обидчика. Я здорово испугался, когда однажды, играя с ним палкой, при броске врезал по морде со всей силы и тут же присел, прижал его головищу к груди, погладил и сказал: «Прости, Джим. Это я нечаянно». Он ласково лизнул меня своим широким шершавым языком в нос и всем видом показал: к чёрту реверансы, чего между друзьями ни бывает, давай играть дальше.
На даче его было невозможно оставить одного дома под замком. Он открывал любые двери, не закрытые на ключ. О задвижках и говорить нечего. Самая для нас большая неожиданность произошла с защёлкивающимся, по-моему, это называлось в то время «английским», замком, открывающимся изнутри поворачивающейся круглой ручкой. Пошли в гости к соседу. Идём обратно, а пёс гордо трусцой бегает по совершенно пустой улице, которую предусмотрительно покинули прохожие. Страшно. Сам бы, завидев такого «пони», испугался и спрятался. Вот уж, кого не уведёшь! Не курцхаар. Он безумно обрадовался, заметив нас – дождался! – и бросился с «телячьими» ласками, истоптав одежду и тела, излизав лица до сияющего блеска. Как он повернул ручку, уму непостижимо? Ведь это надо было сделать зубами и вертеть в правильном направлении. Хотя время на решение этой проблемы у него было. Однако большинство собак смиряются перед трудными задачами, а этот – нет.
С женой в рабочем кабинете одного из Управлений Генштаба МО
Дома мы тоже однажды лопухнулись и ограничились, забыв про дачный удачный его побег, защёлкиванием двери язычком такого же замка. А наша милая соседка, за дверью напротив, была женщина оригинальная и свою дверь редко запирала, лишь прикрывая за собой. Из-за крайней рассеянности вынуждена была поставить замок без защёлки, чтобы в очередной раз не бежать за жэковским слесарем, который уже не раз приходил помогать открывать дверь – ключи она регулярно забывала дома. Джим сначала открыл нашу дверь по дачному образцу, потыкался
По паспорту все клубные собаки имели длинные громкие имена. Джим (Кузя) назывался Бикор Коллафом.