Сын Дога. Алекс де Клемешье
ты меня вылечишь? – строго спросил он у Танечки.
– Я вообще-то только начала! – обиженно отрезала ведунья.
Зашуршали невидимые Евгению бумажные пакетики и кулечки, поплыл по комнате запах сушеных трав, а потом и аромат какого-то травяного напитка – горький и пряный.
Весь следующий час ведунья разминала его усталые мышцы, втирала в кожу неведомые снадобья, окуривала густым и влажным, словно в русской бане, дымом, затем переместила его в сидячее положение, укрыла плечи толстым одеялом и заставила выпить не меньше литра горького отвара. После этого Угорь уснул, и на сей раз это было не беспамятство ослабшего, обессиленного больного, а вполне нормальный сон идущего на поправку человека.
Он проснулся ближе к вечеру, когда на половицы уже легли ромбовидные желтые заплатки заглянувшего в окно закатного солнца. Жар от голландки развеялся, комната была проветрена и прибрана после Танечкиных процедур, на электрической плитке дребезжала крышкой пятилитровая кастрюля.
– Там ффи, – проследив за взглядом Евгения, прокомментировала ведунья. – На неделю фватит. И фтобы ел, понял? Я не для крафоты их фварила.
Говорила она невнятно, поскольку как раз в этот момент закалывала волосы в пучок, подняв над головой обе руки, а шпильки держала в зубах. Она уже привела себя в порядок, была одета, как и положено в доме у одинокого мужчины, но Евгений вновь покраснел, вспомнив недавнюю ситуацию – высоко оголенные загорелые бедра Тани, ее обтягивающую розовую комбинацию и растерянный взгляд Веры.
– Налить щей, что ли, пока я тут? – поинтересовалась ведунья. – Или сам справишься?
– А… ты куда?
– Вот балбес! На работу, куда же еще?! Отдежурю – утром загляну. Не безобразничай тут без меня! Чтоб никаких подвигов, ясно? Сидишь, лежишь, питаешься и отдыхаешь. Даже на двор – только по нужде, прогулки тебе сейчас ни к чему.
– Танюш… – негромко позвал он.
– Ммм?
– Спасибо тебе!
– Ой, брось! – бойко отмахнулась она. – Не все же мне бумажки с места на место перекладывать? Даром целительства я, может, и не обладаю, но кой-чего умею же! И мне практика, и тебе польза. Так что нечего тут спасибкать. Впрочем… – Она остановилась уже в дверях, обернулась, задумчиво нахмурилась. – Если все же надумаешь отблагодарить – а ты ведь надумаешь, я тебя знаю! – так вот: чтобы твои порывы не оказались напрасными, я тебя кое о чем попрошу. Не сейчас, конечно, а как на ноги встанешь.
– Что случилось?
– Да ничего не случилось, Жень, не бери в голову. Просто дело такое… деликатное. Сама я не справлюсь, а чужому такое не поручишь…
– Таня, – обеспокоенно привстал Угорь, – ну-ка, давай-ка рассказывай!
Ползли по половицам солнечные ромбы, кипели на плитке щи, жужжала вяло сражающаяся с оконным стеклом муха, покоем веяло отовсюду, и чувствовал себя Евгений так, словно целый месяц отдыхал в Пицунде. Вернее, организм себя так ощущал. Даже занимаясь магическим восстановлением после разного рода травм, полученных в схватках с нарушителями