Радость и грусть бытия. Людмила Кулагина
дне,
Но рай всё ж не здесь, чтобы знали.
И снова жизнь!
Жизнь ворвалась в мои стихи, как вихрь,
Торнадо, все сметающий преграды.
Едва записывать я успеваю их.
Возможно, то за боль мою награда.
Пишу о том, что было и что есть,
О будущем, как водится, мечтаю,
И это для меня – от жизни честь,
Такое счастье, – и сказать не знаю.
Об этом и мечтать я не могла:
Давно жила, лицом-душой уныла,
И заволакивала путь мой мгла,
А скорбь и вовсе чернотой покрыла.
Я думала, что жизнь моя прошла,
Что только эпилог её листаю,
И в обречённость, как в затвор, ушла,
Надежд крылатых выпустила стаю.
Но снова жизнь! И снова май и цвет!
И эту жизнь в стихах я воспеваю.
Не значит это, что в ней горя нет,
Но счастье есть, – я точно это знаю.
«Иди и говори»
У меня вдруг открылись глаза.
Я от боли проснулась во мраке.
Свора бед, отпустив тормоза,
Погналась по пятам, как собаки.
Стала жить, округляя глаза,
Ужасаясь, стоная, болея.
Белый свет застилала слеза,
А собаки всё делались злее.
Я увидела мир, как он есть,
Без привычных романтик и флёра[13].
Были раньше – «ум, совесть и честь»,
А теперь лишь фиглярство актёра.
Оказалась я в смуте игры.
Окружала меня свора злая.
Я спасенья ждала до поры,
Всей жестокости игр тех не зная.
Я прошла эту боль, этот мрак.
И я видела смерть не из кресла.
И была бы смертельной игра,
Если б заново я не воскресла.
Но за это, судьба, не корю,
Что глаза, хоть и с болью, открылись.
Я проснулась: иду, говорю,
Над собой слыша Ангела крылья.
Портрет с противоречьями
По жизни – трусиха и паникёрша,
Не в меру ленива, но в меру добра.
Бываю и мягкой, и колкой, как ёршик,
Терпеть не могу мата, хамства и драк.
Боюсь я болезней, хандры и старенья,
Но всё же и в старости мыслю пожить.
Люблю шоколадки, торты и варенье.
Искусству и Богу мечтала б служить.
Люблю и боюсь. Ненавижу, прощаю.
Сквозь слёзы смеюсь. Хоть не верю, но жду.
Несу ерунду. Временами вещаю.
Терплю (без смирения) боль и нужду.
Се есть человек. Я – от вашего роду.
А племя моё затерялось в веках.
Я двигаюсь в Лету, не ведая броду,
И вечности ветер лелею в руках.
Возрождение к жизни
Как странно: я жила и не жила,
И повседневностью опутана, как тиной,
Я будто в стареньком кино была
И видела не жизнь – с неё картины.
Они лишь были копией плохой,
Порой вульгарной, реже – романтичной.
Я
Флёр – скрывающая пелена, которая мешает ясно видеть что-либо; покров таинственности на чем-либо.