Королевские идиллии. Альфред Теннисон
мой, – отвечала Беллисента, —
Согласна я с тобой. Да, их немного,
Но храбры все, и Королю Артуру
Душой и телом преданы они!
С ним я была в тот самый час, когда
Умолкли вопли пэров, и Артур
Воссел на трон, и воины вскричали:
«Ты – наш Король! И мы тебе готовы
С любовью подчиниться». И тогда
Он словом и решительным, и властным
Принудил их к такой суровой клятве,
Что многие из тех, кого возвел
Он в рыцари, с коленей встав, казались
Столь бледными, как будто им нежданно
Явился дух, другие – покраснели,
А третьи изумились так же сильно,
Как тот, кто был разбужен вспышкой света.
Но вот Король Артур их ободрил
Божественным великодушным словом,
Которое не в силах повторить я,
И я узрела, что на краткий миг
Глаза всех рыцарей до одного
Сверкнули так же, как глаза Артура.
И прежде, чем глаза погасли, пламя
Зелено-голубое, в три луча,
Вниз из окна над головой Артура
Вдруг вырвавшись, скользнуло по распятью,
По рыцарям, что вкруг него сплотились,
И озарило каждую из трех
В безмолвии стоявших возле трона,
Прекрасных королев, друзей Артура,
Чудесными и яркими очами
Глядевших на него; тех королев,
Что в час беды придут ему на помощь.
Был возле трона и волшебник Мерлин,
Чья сотня зим и чей могучий ум
Служили только своему сеньору.
В наряде белоснежном из парчи,
Таинственна и необыкновенна,
С ним рядом Дева Озера[46] стояла,
Та, что искусней в магии, чем он,
И что вручила Королю когда-то
С крестообразной рукоятью меч —
Разить язычников. Над ней курился
Легчайший фимиам. И лик ее
Почти не виден был во мраке церкви.
Зато в священных гимнах различила
Я голос, как вода журчащий[47], ибо
Волшебница живет в пучине вод.
Какой бы шторм ни бушевал над миром,
В глубинах все спокойно. И когда
Волнуется поверхность вод, по ней
Пройти умеет Дева, как Господь.
Там и узрела я Экскалибур[48] —
Меч, что поднялся из глубин озерных.
Его при коронации несли
Пред Королем. И подошел к нему,
И взял его Артур. Эфес меча
Украшен был камнями дорогими
И Уримом[49] волшебным, волновавшим
И взор, и сердце. А клинок меча
Сверкал так сильно, что слепил людей.
На каждой из сторон клинка имелось
По надписи. Одна из них гласила
На древнем языке: «Возьми меня».
Другая же, с обратной стороны,
На языке, которым ты владеешь,
«Отбрось меня!» просила. И Артур
Печален был, тот принимая меч.
Но молвил Мерлин: «Коли взял – сражайся.[50]
Тебе еще послужит он в сраженьях.
Не скоро час придет его отбросить».
И