Наследие противоречий. Истоки русского экономического характера. Никита Кричевский
полагать, что в период перехода общины из родовой во владельческую вся земля в вотчинах стала принадлежать исключительно князьям. Это не так. Во-первых, землевладельцами были многочисленные потомки дружинников и бояр, а во-вторых, серьезным влиянием, как позитивным, так и негативным, на экономическое развитие тех лет обладала церковь. Многочисленные монастыри были собственниками огромных земельных ресурсов и промыслов, прибывавших к ним через пожертвования, жалованные грамоты и различного рода договора купли или обмена, кои в Средние века представляли настоящий кладезь самых разных способов обходить государственные (княжеские) ограничения и запреты. Правилом было и освобождение монастырских крестьян от волостных податей и повинностей. В тот период земельные участки стали подразделяться на белые (свободные от повинностей и податей), дворцовые (основным предназначением которых было снабжение княжеских дворцов всем необходимым) и черные (наибольшие земельные массивы, раздаваемые с целью взимания с них самых разнообразных сборов в пользу князя-землевладельца). Монастырские земли принадлежали к ресурсам первой категории.
Не является ли неявно пренебрежительное отношение власти к организационному развитию бизнеса ментальным наследием той поры, когда черные земли предоставлялись с целью уплаты тягла? В современной России все именно так: несколько сотен крупных предприятий формируют до половины доходной части федерального бюджета, а остальные пять миллионов юрлиц и индивидуальных предпринимателей существуют как бы сами по себе. Являясь не столько налогоплательщиками, сколько травой на “поляне”, предназначенной для извлечения нелегальных доходов бюрократией, временно (до смены “караула”) приватизировавшей государственные функции и превратившей свои обязанности в приносящие доход активы.
И еще. Многие наверняка не раз обращали внимание на поверхностное отношение в современной России к правомочиям собственности, причем не только на личное имущество, но и на производственные активы, особенно в части контроля за соблюдением этих прав. Специфическое российское рейдерство середины нулевых отчасти получило столь широкое распространение (тезис об откровенных провалах в нормотворчестве и правоохранительной системе принимается без обсуждения) вследствие вековечной русской привычки не придавать сколько-нибудь серьезного значения охране собственных имущественных прав.
Обратите внимание, как общинники владельческих времен идентифицировали права собственности на землю, лесные угодья или водные участки рек и озер. Историки неоднократно указывали, что границы общинных владений изначально определялись не искусственным размежеванием, а старинным, невидимым в правовой плоскости договорным обычаем, часто встречающимся в грамотах той поры: “Куда топор, соха и коса ходили”, “Что к той деревне изстари потягло”, “Расчисти и твое”, “Кто первый пришел с косой, тот и прав”, “Кто бере, тот и оре” (орало – плуг. – Н.К.).
Но