Неопалимые. Сергей Ильич Ильичев
вдруг на луг из частого ельника ворвался красивый вороной конь.
– Видно, потерял хозяина, – сказал один из монахов.
– Такого бы и нам не мешало иметь, а то ведь сгинет, не дай бог, – вторил ему другой.
Один из молодых монахов стал медленно приближаться к коню, держа в руках сухарь. Но стоило удальцу приблизиться на два метра, как конь отбегал, хотя и чувствовал, что в руках у человека есть еда. Это продолжалось с полчаса.
Прервал эти попытки голос келаря Василия.
– Что рты-то поразевали? А косить кто будет?
Монах вернулся на место. И работа продолжилась.
Брат Сильвестр разносил воду. И когда дошел до Алеши, заметил, что и тот изредка бросает взгляд на красавца коня.
– Нравится? – спросил он подростка.
– Да! – ответил юноша. – Если позволишь, старче, то я приведу его к нам в конюшню.
– Попробуй… Только уж не на глазах у братии.
И Алеша понимающе улыбнулся.
Вечером перед трапезой собравшиеся монахи увидели Алексея, въезжавшего на монастырский двор на знакомом им коне.
Казалось бы, порадоваться за собрата, ан нет. Один из монахов, тот, что не смог днем подманить к себе коня, уже вечером рассказал келарю, что видел, как боярский сын что-то шептал на ухо коню, прежде чем ушел из конюшни. Услышанное порадовало вредного келаря, он с первого взгляда невзлюбил подростка, которого отец настоятель явно привечал.
Брат Савва, вернувшись из Москвы, рассказал, что не только пригорода, но и самого города коснулась безжалостная чума. Пройдя несколько карантинных застав, уже на подъезде к самой столице весь багаж монаха окурили дымом полыни, письмо отца настоятеля патриарху переписали наново, а все вещи, включая нательный крест, обмыли уксусом.
В самой Москве стояли карантинные бараки и горели костры… но это уже не могло помочь, так как мертвецами были завалены все дома и улицы. С помощью крючков зачумелых и погибших от заразы просто выволакивали из домов, вывозили их за город и сбрасывали в большие ямы без отпевания и церковных обрядов. Брат Савва видел эти похоронные команды, что в дегтярных робах с дырами для глаз и рта разъезжали по улицам… Да что Москва, когда треть населения страны погибла от этой заразы.
Когда первая волна чумы прошла, к монастырю стали тянуться чудом выжившие голодные люди. Они скитались, как тени, выпрашивая кусок хлеба, а не получив необходимого, умирали прямо на дорогах. По дорогам стояли бревенчатые часовни, построенные недавно, во время начала поветрия, как оберег от моровой чумы… Но и попов подбирала болезнь, а потому служить в тех церквах было некому. По той причине народ подтягивался к монастырям…
Настоятель вызвал к себе келаря.
– Брат Василий, что у нас с запасами зерна? Сколько мы можем раздать нуждающимся?
– Отец настоятель, – чуть ли не заверещал келарь, – отдать последние крохи можно, но чем же будем братию питать… ведь до весны еще полгода.
– А где же то, что мы по осени снесли в амбары? – недоуменно вопрошал игумен.
– Боялся