Платон: агатофилософия. Монография. Василий Леонидович Курабцев
место. То есть «ввергать себя в опасность без нужды есть дело небогоугодное»64. В другой главе Христос обличает маловерных апостолов, усомнившихся в том, что Он может немногими хлебами напитать многих: «Так не везде уместна бывает кротость и много силы имеет благоразумное обличение»65.
Иными словами, человек должен в грешном мире не только надеяться на Бога, но и не забывать о своей разумности и рассудительности, о здравом смысле, осторожности, полезности, благоразумных доказательствах и поведении. И это тоже по воле Божией.
Добро в ранних диалогах философа даже этимологически (в толковании Платона) нечто «изумительное» – это сильнейшее и наиболее удачное проявление природы. Причина этого – наилучшее соответствие подобных явлений метафизическому благу. «Да и имя «добро» (τò αγαθόν) словно бы установлено для того, в чем изумительнее всего (άγασθόν) проявилась природа» (Кратил 412 с), – говорит Платон. «Добро» в человеке и государстве означает, что они устремлены к благому, что они истинны и следуют добродетели. И поэтому – изумительны.
Э. Целлер об этом пишет так: «Wie die Tugend für den Einzelnen das höchste Gut ist, so ist sie auch der höchste Zweck des Staatslebens»66 («Как добродетель есть высочайшее добро для отдельного, так же она есть высочайшая цель государственной жизни» ‒ в переводе с нем. В.К.). У Риттера тоже подчеркивается аналогичное: «Wahrhaftiges Gut und wahrhaftige Tugend fallen zusammen»67 («Действительное добро и действительная добродетель рождаются вместе» ‒ в переводе с нем. В.К.). То есть добродетель безальтернативна, самоценна и истинна.
Сам Платон о добродетели высказывается не только метафизически, но и с большим поэтическим воодушевлением: ««Добродетель» (άρετή) означает прежде всего легкое передвижение, а затем и вечно свободное течение, полет доброй души (выделено нами. – В.К.), так что, видимо, «добродетель» получила имя от вечного, неудержимого и беспрепятственного течения и полета. <…> Правильно поэтому было бы называть ее «вечная добродетель» (άειρειτή), а может быть, «избранная» (αίρετή) как наиболее желанное состояние»68 (Кратил 415 d).
Здесь несомненна перекличка с христианским пониманием добродетели: называется «добродетелию то (сердечное настроение), когда (ради коего) сделанное воистину благоугодно Богу»69. Иначе – это «делание по Богу» (св. Марк Подвижник). «Добродетель одна, но имеет многообразные делания».
А добродетель в понимании Платона – и нечто наилучшее, и наиболее «воздушное» и доброе, и наиболее свободное, и наиболее желанное. Здесь как бы вспоминаются, вероятно, добрые, естественно свободные и счастливые люди крито-микенской цивилизации – юноша-рыбак с наловленной рыбой, радостные наряженные женщины и другое. Но почему-то плохо видится добрый, свободный человек в метро или добрый и свободный завсегдатай Интернета.
А недобродетельное в ранних диалогах предстает как плохое движение, препятствие движению: «Ведь раз вещи движутся, то все, что в этом движении плохо, порочно (χαχως ίόν), и есть порочность (χαχία)»70 (Кратил 415 b).