Время, вперед!. Валентин Петрович Катаев
доезжая до горы километра четыре. В чем дело? Ничего. Приехали.
Захлопали толстые, ладные вагонные двери. Люди спотыкаются о высокие плевательницы, вещи волокут, пыль – столбом.
Никакого вокзала не заметно. Прямо на путях остановились. Путей штук шесть, и по ним составы взад-вперед двигаются, лязгают. Сквозь составы рябит окрестность: бараки, палатки, заборы, ящики, лошади, станки, грузовики, и та же самая степь рябит, сухая, горячая, вытоптанная до земли – ни единой травинки!
Люди вышли из вагона. За людьми вышла и Феня. Было очень трудно спускаться с высокой ступеньки прямо на полотно. Еще труднее было принимать на себя с этой высокой ступеньки мешок. Голова закружилась.
– Где же станция? Товарищи, будьте такие любезные! Где станция?
– Какая там станция? Тут тебе и станция, где стоишь, где же?
– Товарищ…
Прошел. Торопится. Тащит на плече багаж.
Феня к другому:
– Будьте такие добрые, где тут вокзал?
А другому тоже некогда. У него в руках большой фикус в вазоне. Боится его сломать. А фикус тяжелый, около пуда, с крупными черно-зелеными вощеными листьями, с нераспустившимся ростком, как стручковый перец.
– Нету вокзала, какой может быть вокзал!
Даже не оглянулся, пошел.
Ах, боже мой, еще фикусы с собой возят. Куда ж он с ними денется?
Ящики какие-то из багажного вагона выбрасывают. Один, другой, третий… шесть ящиков.
– Осторожно ящики. Чертежи попортите… Чертежи в ящиках… Бери боком…
Феня поставила мешок на рельсы, отдышалась. Шел сцепщик. Она к нему:
– Товарищ, а где тут город, будьте любезные?
– Тут и город, где же еще?
А где же город, когда вокруг нет ничего подходящего – ни церквей, ни ларьков, ни трамваев, ни каменных домов? Куда ж идти?
Но никто уже Фене не отвечает. Все бегут, торопятся, перетаскивают через рельсы багаж, кличут подводы.
– Берегись, тетка! Не стой на путе! Не видишь – состав!
Ах, что делается! Насилу сволокла через рельсы мешок, а то бы – под колеса. И села в канаве.
Солнце зашло за тучи. Зной не спадал. Шел вечер. Ветер нес кучи бурой пыли. В лицо летел сор, бумажки, земля – крупная и едкая, как махорка.
Все вокруг курилось, плыло, меркло, мучило.
X
На бумажке было написано:
"Город такой-то. Контора новостройки. Спросить бригадира Ищенко по кладке".
Это Феня выучила на память.
Кажется, чего проще. Однако выходило что-то совсем не так просто.
Ехали-ехали. Приехали. Стали в степи. А города нет. Присмотрелась сквозь пыль – и степи тоже нет. Неизвестно что. Ни степь, ни город.
И новостройки не видно.
Одна пыль, а в пыли – косые телефонные столбы. Громадное, душное, пустынное место. Изредка – бараки, палатки, конторы участков, грузовики, ящики, коровы, подводы. И все это – в разные стороны, разбросано, раскидано, точно все это бредет наобум по выгоревшему, вытоптанному шляху, ширины непомерной и неоглядной.
Иногда прояснится.
Тогда