Время, вперед!. Валентин Петрович Катаев
Катись обратно в бригаду. Там как раз дураков на рекорд собирают. Может, заработаешь какой-нибудь приз копеек на двадцать.
Загиров стал на колени и молча собрал вещи.
– До свиданья, милое созданье.
Загиров стоял на коленях, опустив голову. Саенко повернулся к нему задом.
Загиров тронул его за пропотевшую стеганую спину.
– Сколько даешь за все вместе? – сказал он сипло.
– Сколько? – Саенко покрутил головой. – Нисколько не даю… Катись в бригаду. Ничего не даю.
– Коля, будь человеком, пожалуйста.
– За все гамузом даю вот…
Саенко задумался, расстегнул штаны и полез через ширинку во внутренний карман. Вытащил завязанную шнурком от ботинок большую пачку кредиток. Порылся в ней. Загиров узнавал среди мелькающих бумажек свои новенькие, как бы крахмальные салатные двадцатки.
Саенко положил на землю три трешки погрязнее и один совсем ветхий, до невесомости потертый бахромчатый рубль.
– Можешь получить.
Свет потемнел в глазах Загирова. Он оскалил белые крысиные зубки и, как пойманный, завертел во все стороны головой.
– Не хочешь – не надо, – лениво сказал Саенко.
Со всех сторон обступал хаос искореженного, нагроможденного железа. Солнце било в пересекающиеся рельсы и тросы. Решетчатые тени стояли вокруг косыми стенками клетки.
– Давай! – закричал Загиров. – Давай карты!
И пошла игра.
Они стояли друг против друга на коленях, ударяя по земле толстыми картами.
Они играли в двадцать одно.
Загиров плохо считал.
Каждую минуту он останавливался и, обливаясь потом, шепотом пересчитывал очки:
– Двенадцать… восемнадцать… двадцать четыре…
Ему не везло. Страшно не везло.
Он щипал себя за ресницы и гадал: если выщипнет ресницу, надо тянуть карту. Если не выщипнет – не тянуть.
Он садился на землю, крепко жмурился и обеими руками щипал ресницы и потом, долго сопя, рассматривал пальцы: выщипнул или не выщипнул.
А Саенко все удваивал банк и удваивал.
Загиров решил играть осторожно и по маленькой. Но терял самообладание. Он бил по банку, срывался, вскакивал, хватался за ресницы.
Что мог он сделать со своей десяткой против Саенко? У Саенко было не меньше, чем полтысячи наигранных денег.
Через полчаса все было кончено.
Саенко спрятал деньги, завязал в узел вещи и, не глядя на товарища, на карачках выбрался из железного лома.
Загиров бежал за ним и умолял сыграть в долг. Он плакал и не утирал слез. Он божился, что в первую получку все вернет до копейки. Он обещал отдать продуктовые и обеденные талоны. Он совал промтоварную карточку.
Саенко молчал.
Обходя стороной бараки, он плелся, шаркая по жаркой пыли лаптями, устремив ничего не видящие анилиновые глаза в небо.
Редкие, тонкие, далекие звуки стройки долетали по ветру.
То звонко тюкнет молоток; то тататахнет на домне короткая пулеметная очередь пневматического молотка, то крикнет паровичок, то пыхнет экскаватор.
Большой