Полтора килограмма соли. Татьяна Леонтьева
давала неизбежный крен. А к концу вечера заваливалась напрочь с летальным исходом.
В лучшем случае я пересказывала незначительные происшествия последних дней, переводя взгляд с Янки на Алену и с Алены на Янку. Мол, того, я для вас обеих это говорю, мы же втроем беседуем. Алена улыбалась. Янка кивала.
В худшем случае я начинала говорить о литературе. Тогда Янка прекращала жевать и активно вовлекалась в разговор.
– Нету, блин, крупных форм! – кипятилась я. – Ну вы знаете хоть один современный хороший роман? Роман вымирает! Одни рассказы остались!
– Ну почему? – поправляла Янка очочки, как на лекции. – Рубина, Улицкая. Пелевин меня каждый раз радует. Ты не права. Пишут нынче романы. Вполне себе романы. Просто это другие романы, не как в девятнадцатом веке.
– Да нуты брось! Это у Улицкой – роман? Да этот «Шатер» – это манная каша, а не роман.
– Но зато «Казус Кукоцкого»?
– Нуда, «Даниель Штайн», не спорю, это вещь. Но «Шатер»!..
И тут я замечала, что мы с Янкой трындим как заведенные уже полчаса, а Алена сидит и улыбается. И молчит. И я прямо кожей начинала чувствовать, как у нее уже мышцы лица устали держать улыбку.
– А тебе, Ален? Как тебе Улицкая? – заботливо спрашивала я. Таким тоном хозяйки предлагают скромным гостям добавки.
– А я… – тихонько говорила Алена, – а я Улицкую не читала.
Тут самое главное было не сморгнуть. Не отвести взгляд, не крякнуть. В конце концов, ну что такого. Ну не читала. Мало ли кто чего не читал. Я иногда сама такое могу сказануть – хоть стой, хоть падай. Однажды брякнула в приличной компании, что Зощенко умер до революции. На меня еще долго потом поглядывали как на прокаженную.
Ну а мы с Янкой? У нас вообще пальцы по три сантиметра, и ходим мы со скоростью шестьдесят километров в час. Вы не знаете эту историю?
Как-то раз нам с Федькой попалось в руки издание конца девятнадцатого века с интригующим названием «Введение в психиатрическую клинику». «Психиатрическая клиника» предлагала занимательные тесты для больных. В одной из граф приводились варианты ответов, а в другой – соответствующие диагнозы. Федя тестировал меня, спрашивая, сколько дней в году, и все такое прочее. И приговаривал: «Ну вот, сейчас ты отвечаешь, как имбецил». «А сейчас – как параноик».
В общем, окончательно я срезалась на вопросе про длину среднего пальца. Ну, простой такой вопрос на координацию в пространстве. Я растопырила пальцы и мысленно прошагала вдоль среднего сантиметровыми отрезочками. Раз, два, три. Ну, и еще, наверное, половинка.
– Тридцать пять, – сказала я.
– Чего – тридцать пять? – Федя вскинул брови.
Некоторое время я мешкала. Честно говоря, меня охватила паника, потому что я вообще перестала соображать, сколько сантиметров в метре, ну и так далее.
– Миллиметров, – неуверенно промычала я. – То есть три с половиной сантиметра.
Федя молчал и смотрел на меня с каким-то даже возмущением.
– Да?