Эффективность норм международного трудового права. Монография. Никита Леонидович Лютов
запрет практики «закрытого цеха» в рамках ЕКПЧ, и мнение МОТ о том, что такого рода вопросы должны решаться на национальном уровне, отдал предпочтение более позднему подходу ЕКСП.
Представляется, что резюмировать теоретическую дискуссию о возможности расширительного и динамичного толкования международных договоров в сфере труда можно указанием на необходимость согласия сторон договора (opinio juris) для применения в отношении себя соответствующего толкования. Это согласие необходимо на основании, во-первых, недопустимости нарушения принципа добровольности принятия на себя государствами международных обязательств, и, во-вторых, процитированной ст. 31 Венской конвенции 1969 г., в которой указывается на необходимость согласия сторон относительно содержания практики, дающей основание для толкования договора. В силу многолетней повторяющейся практики общения государств-членов МОТ и СЕ с соответствующими организациями, из которой следует общее согласие (opinio juris) с полномочиями органов данных международных организаций толковать принятые ими международные договоры, можно констатировать сложившийся международный обычай в качестве общего правила в отношении статуса такого толкования. Если государство не согласно с расширительным толкованием той или иной нормы международного договора в сфере труда в отношении себя, для исключения применения этого толкования оно должно доказать собственное последовательное возражение против соответствующего толкования в соответствии с международно-правовой доктриной «постоянного возражения» (англ. – persistent objector rule)317, за исключением случаев, когда соответствующее толкование следует признать нормой jus cogens.
Теоретические рассуждения о пределах толкования правовых норм, включая международные договоры, приобретают большое практическое значение с точки зрения МТП, когда схожие правовые нормы толкуются различным образом на международном и на национальном уровне. Ярким примером такого рода стало разбирательство по делу К. Маркина в Конституционном Суде России (далее – КС) и в ЕСПЧ в 2009–2012 гг.318 В отношении схожих норм о запрете дискриминации КС и ЕСПЧ пришли к противоположным выводам. КС факта дискриминации не признал, а ЕСПЧ признал, причем, прямо цитируя Определение КС, подверг его аргументацию критике. В результате дело вызывало очень большой резонанс и острую полемику, зачастую не столько академического, сколько политического характера. Председатель КС – В. Д. Зорькин – выступил в «Российской Газете» с программной статьей319, где, защищая позицию КС, подверг резкой критике решение ЕСПЧ, его поддержал его заместитель, видный специалист в области трудового права – С. П. Маврин320, а также другой известный трудовик – начальник Управления Секретариата КС – А. Ф. Нуртдинова321. В поддержку позиции КС выступили и его бывшие Председатель и и.о. председателя – М. В. Баглай и Н. В. Витрук322. Их поддержал и авторитетный юрист-международник Б. Р. Тузмухамедов323. Более того, «для защиты» российской