Kleliae manuscriptum. Исповедь дочери патриция. Владилен Елеонский
так и знал! Как же тебе удалось получить рекомендацию?
– Этруск из города Цере, который рекомендовал меня тебе, как великолепного актёра-гладиатора, – мой дядя.
– Понятно. Будет мне урок. Нелегальные дела полны сюрпризов!
– Именно, достопочтенный, но хочу сообщить тебе, что я не один. У меня есть сообщники!
– Такие же дезертиры, как ты?
– Да, но без меня они пропадут.
– Хорошо, они будут моими подпольными гладиаторами. Другого выхода я не вижу. Где они?
– О, сенатор, если ты наберёшься терпения, дашь мне сопровождающих, я покажу, где они прячутся. Один из них не годится на роль гладиатора, он трус и предаст тебя. Советую сдать его римским властям. Сдав дезертира, одного из тех, кто едва не погубил Рим, ты отличишься перед сенатом, избавишься от его пристального внимания и сможешь зажить в своё удовольствие.
– Давно мне пора задобрить наших баранов на Капитолийском холме! Каково число твоих сообщников?
– Их трое.
– Не густо. А Клелия, она, чья подстилка, – твоя или кого-то из твоих друзей?
– Нет, Клелия – честная девушка. Она сказала тебе правду. Бандиты, в самом деле, хотят её похитить.
– Какие бандиты?
– Я их не знаю, но они дежурят у её имения, намереваясь захватить её. Можешь выслать своих людей к имению Гнея Клелия Воина, и ты убедишься.
– О Гнее Клелии я слышал много хорошего. Так кто же убил его?
– Марк Гораций Тремор. У него тоже были такие же стрелы.
Я напрягла жилы так, что верёвка, которая притягивала к столбу меня и Юла лопнула. Квит в изумлении воззрился на меня.
Я вскочила на ноги, подскочила к Юлу и дала ему звонкую пощёчину.
– Ты врёшь!
Юл в изнеможении, закатив глаза, рухнул ничком на песок, а я разъярённым зверьком повернулась к Квинту. Он, кажется, ошарашено отпрянул от меня, такой я была […].
[…] в самом деле, выслал своих людей к моему имению, чтобы проверить показания Юла. Скоро слуги вернулись и подтвердили, что какие-то тёмные личности прячутся в засаде у ворот имения и вылавливают любого, кто подъезжает к воротам. Слугам сенатора удалось оторваться от погони только после того, как они сбили из своих луков парочку преследователей.
Квинт милостиво освободил меня, по его указанию служанки отмыли меня добела в бане и чинно, едва ли не как дочь трибуна с консульскими полномочиями, отвели в лучшую спальню наверх, чтобы я могла отдохнуть.
Юла Квинт нарядил в робу раба. После этого он дал ему в качестве сопровождающих двух рыжих здоровяков – своих телохранителей, они, кажется, были близнецами, так были похожи, – и приказал Юлу отвести их к месту, где прячутся его сообщники […]
[…]
[…] праздничной алой тунике, обрамлённой золотым меандром, весь такой величавый и чрезвычайно обходительный. Я так и не узнала, чего он хотел от меня в тот ужасный вечер.
Не думаю,