Kleliae manuscriptum. Исповедь дочери патриция. Владилен Елеонский
добежать до спасительных оливковых деревьев, стоявших стройными рядами, словно защитники-воины в строю, потому что бандиты вскочили на лошадей, переправились через ручей, заметили меня и, пустив коней в галоп, кинулись за мной в погоню.
Страшные преследователи приближались, я бежала, что было сил, но расстояние между нами неумолимо сокращалось. Не знаю, что бы случилось очень скоро, если бы не мой неожиданный спаситель.
Он, как будто спустился с небес. Славный юноша мчался верхом на белом скакуне. Он подхватил меня, перебросил через седло лицом вниз и поскакал в оливковую рощу.
Напрасно преследователи рвали жилы своим лошадям. Мы оказались в густой оливковой роще значительно быстрее и затерялись среди благородных раскидистых тысячелетних деревьев. Теперь-то я понимаю причину столь неожиданного спасения, но тогда оно показалось настоящим чудом, и я не знала […].
[…] строен, подвижен, даже, можно сказать, изящен, причём настолько, что тонкий шрам на щеке нисколько не портил его внешность. Юношу звали Юлом Счастливчиком.
Он был актёром в имении сенатора Квинта Квинкция Сурового. Узнав, что меня преследуют бандиты и услышав, как они злорадно кричат, угрожая мне ужасной казнью, громогласно называя адрес моего имения, он предложил мне спрятаться пока в имении Квинта Сурового, и я согласилась.
[…] теперь я вспомнила, как очутилась в этом пустом зимнем загоне для овец, а вскоре судьба свела меня с хозяином имения, – видным зрелым мужчиной по прозвищу Суровый.
[…] оказался человеком со странностями. Например, он мог, раздевшись догола, стоять на постаменте, словно […]
[…]
[…] лишь одни голубиные яйца и больше ничего. Такая диета, по мнению греческого врача, гарантировала сенатору долгую и здоровую жизнь.
Ещё одной странностью была вызывающая оторопь жестокая игра сенатора с рабом-подростком по прозвищу Нос. У смышлёного худого паренька, в самом деле, был примечательный, размером с большой грецкий орех, прыщавый нос и совал он его, куда только мог. Нос следил за всем, что происходит в имении, кто с кем ест, и кто с кем спит, а сенатор следил за Носом.
Игра состояла в том, что Носу следовало узнавать обо всем, что творится в имении, но так, чтобы сенатор не заметил, как Нос подсматривает. Если сенатор всё-таки подлавливал Носа, он с особым упоением лупил его розгами, принуждая не плакать, а смеяться. Я не поверила бы, если бы сама не стала свидетельницей того, как сенатор застал Носа […]
Нос, конечно, заметил, что новый актёр сенатора Юл Счастливчик тайно привёз меня в имение и спрятал в зимнем загоне для овец, но, как видно, я так ему понравилась, что он не стал докладывать обо мне сенатору. Поначалу я не понимала, какое наказание ждёт Носа, если сенатор вдруг обнаружит его обман, а когда узнала, ужаснулась.
Сенатор избил Носа палкой до полусмерти, и тот неделю после этого валялся без чувств, а меня сенатор запер в подземелье,