Екатерина Медичи. Владимир Москалев
Ты лебезил перед Карлом V, а он намеревался обрушиться на Францию с 50-тысячным войском.
– Но я выставил ему надежный заслон!
– Что толку, если ты проиграл битву.
– Зато я способствовал подписанию мирного договора в Воселе.
– И в Като-Камбрези? Ты по-прежнему был дружен с Карлом, но Франция потеряла все то, что завоевал для нее Гиз. Он и был полководцем в тех войнах. А ты? Мало того, что ты сам не участвовал ни в одной из них, ты еще и мешал Гизу выигрывать сражения, но в случае победы ты всю славу забирал себе.
Коннетабль застонал и пролепетал:
– Я давно уже осознал свои ошибки…
– Ты должен их смыть своей кровью. Вспомни, на твоей совести лежит арест д’Андело.
– Это было сделано по приказу кардинала.
– Но ведь он твой племянник! Почему же ты не вступился за него и не помешал, таким образом, разверзнуться пропасти между католиками и гугенотами, которая и образовалась в результате этого ареста?
Коннетабль тяжело вздохнул:
– Гизы были сильнее меня…
– А завтра ты поднимешь против него меч… – предрекла Диана.
– Завтра?!
– И против его брата, адмирала Франции…
– Господи! – простонал коннетабль и закрыл лицо руками.
– Вспомни восстание в Бордо, – бесстрастно продолжала Диана. – Сколько человек ты там перевешал, сколько отрубил голов, а виноваты вы с канцлером, чрезмерно завысив налоги.
Не отрывая рук от лица, коннетабль протяжно стонал.
– Как ты потерял Сен-Кантен? Оживить твою память? – не унималась Диана. – Сначала потерпел постыдное поражение на Жиберкуле и Лизероле и этим открыл дорогу испанцам к Парижу, а затем попал в плен. Король выкупил тогда тебя у испанцев, но взятие Кале доверил Франциску де Гизу. А потом, не желая снова возвращаться в тюрьму Гента, ты посоветовал королю заключить мир, причем действовал через меня и ради этого даже согласился женить своего младшего сына на моей внучке. В результате ты обесславил Гизов, чьи достижения на военном поприще во славу Франции пошли прахом. Потом ты забрал у меня мою дочь, выдав ее замуж за старшего сына, и решил, что теперь тебе до власти рукой подать. Но ты жестоко ошибся, смерть придет за тобой раньше, нежели ты думаешь.
– Мне кажется, – дрожащим голосом произнес коннетабль, – что это смерть в твоем образе стоит у моего ложа.
– Королева до сих пор зла на тебя из-за Като-Камбрезийского мира, – говорила Диана. – Ведь он отнял у нее все завоевания французов в Италии, а потому она не будет особенно жалеть о твоей кончине. А теперь вспомни про свой Триумвират, созданный для борьбы с протестантами. Маршал де Сент-Андре… герцог де Гиз… Никого из них уже нет. Ты последний в этой очереди. На что ты надеешься? Они ждут тебя там, у врат вечности, где все равны перед Богом.
Мысли Монморанси путались. Он не глядел на нее и лежал с закрытыми глазами. Он думал, что Диана будет говорить с ним о любви, но об этом – ни единого слова. Впрочем, она права. На что он надеялся, оживляя свою память воспоминаниями, проливая над ее