Седая нить. Владимир Алейников

Седая нить - Владимир Алейников


Скачать книгу
сухого вина.

      В табачном киоске мы купили четыре пачки сигарет.

      А в булочной – два батона белого хлеба.

      Обременённые покупками, побрели мы с Сергеем куда глаза глядят.

      А куда глядели наши глаза? Туда, где больше прохлады.

      Проходными дворами и всякими неказистыми закоулками вышли мы к неведомому мне каналу. Может, и не канал это был, а речка. Да не всё ли равно? Важно, что это была вода. И она вроде не стояла на месте, а текла куда-то. Плескалась в гранит. Отражала небо. Лучилась изломанным светом. И легче нам рядышком с нею дышалось.

      И вовсе не в сухом вине радость была, не в его изобилии, и не во вкусе его, кисловатом, с горчинкой, приятном, а совершенно, братцы мои, в другом.

      В общении. Именно в нём.

      Ну чем заменишь его? Ничем. Нет ему замены.

      И мы понимали это. Чувствовали, быть может, что неизвестно ещё, выпадет ли в грядущем такая вот, как теперь, счастливая, да, наверное, конечно же, не иначе, счастливая, пусть и так, а скромнее – так просто хорошая, по-дружески, по-человечески, возможность – поговорить.

      И мы, не спеша прихлёбывая прямо из бутылок сухое белое вино, поглядывая на белый свет, говорили и говорили.

      Я рассказывал Сергею о себе, о своей родине, о друзьях, о знакомых, о СМОГе, о Москве, о многом другом.

      Сергей рассказывал мне о своей службе в армии, о своих друзьях и знакомых, о Питере с его парадоксами, о своих приключениях, огорчениях и открытиях.

      И так далее, и так далее.

      Этого нынче не выразишь.

      Этого не перескажешь.

      Это – в былом. Навсегда.

      Вовремя, Хлебников, ты произнёс тихое «и так далее».

      Универсальная формула. Код.

      Всё в нём живёт.

      И так далее…

      И день продолжался вначале, и длился, и время шло, и стрелки бежали куда-то вперёд на часах, но всё же бежали по кругу, и кружились над зыбкой водой залетевшие в это безлюдное место и в нашу беседу с Невы и с залива белые грузные чайки, и мы бросали им кусочки белого хлеба, и чайки на лету подхватывали их, а потом прилетели голуби, и кормили мы голубей, а потом воробьиная стайка нагрянула, и кормили мы воробьёв, – а потом день прошёл незаметно, – белый день, с белым хлебом и с белым вином, с разговорами день, с чудесами, летний день, петербургский день, день с горчинкой и день с грустинкой – как вино или, может, речь, или – свет незабвенных встреч, пусть – нечаянный, пусть – случайный, день – обычный, необычайный, день вниманья и пониманья, день – вдали, за хрустальной гранью.

      Заменить его нынче – нечем.

      И пришёл незаметно – вечер.

      Прохлада, пусть и относительная, но всё же прохлада, потому что уже не жара, потому что день миновал, а вечеру больше идёт прохлада, поднялась от воды, покачиваясь, распрямилась, размялась, плеснулась прямо в лица нам, поплыла вдоль горячих каменных стен, разрастаясь, как лес прозрачный, над фантомным городом, высясь – до небес – и дальше небес.

      Так могло показаться. Пусть.

      Так хотелось бы думать. Что же!

      Можно думать – о чём угодно.

      Мысль – броженье. Но в нём – движенье.

      Прежней яви преображенье.

      Впору славить воображенье.

      Память


Скачать книгу