Идальго Иосиф. Виктор Зонис
самой важной персоной на целом свете. Как манна небесная, на нее посыпались прекрасные подарки – вещи, о существовании которых она даже не догадывалась: драгоценности, золотая и серебряная посуда, прекрасная одежда и греческие вазы. А потом, потом был ее солнце и бог! Он целовал ее медленно и нежно, почти не касаясь, а задевая, как мягкий ветерок, своими нежными губами; изучал, познавая вместе с замирающей от ужаса и желания Мириам ее тело и… не трогал.
И только через несколько дней, когда Мириам, привыкшая к присутствию мужской плоти, перестала дрожать и покрываться мелкими пупырышками, вошел в нее медленно и нежно, сделав Мириам взрослой и счастливой. Он был и оставался для нее богом. Единственным, что омрачало ее сказочную жизнь, было отсутствие наследника и продолжателя рода, которого она всеми фибрами души мечтала подарить Иосифу.
Глава 7
Иосиф шел по центральной улице еврейского поселения, которое, как и многие другие, спустя много лет, было названо одним очень емким, обидным и страшным словом – гетто. Лето было в разгаре. В Испании в это время трава уже начинала желтеть, сохнуть, сворачиваться трубочкой, пряча от требовательного солнца остатки сэкономленной от последнего дождя влаги.
Здесь все было по-другому: яркие, налитые частыми дождями краски цветов и листьев приятно радовали глаз; трава – сочная и густая, пружиня, сгибалась под башмаками, чтобы спустя мгновение снова гордо выпрямившись – продолжать жить.
«Вот так и я пытаюсь выпрямиться после каждого удара, – подумал Иосиф, внимательно разглядывая травинки под ногами. – Только краски уже не те, а привычки заменили желания»…
Иосиф решил пройтись пешком. Сегодня будет очень важное заседание, и ему хотелось еще раз все обдумать. В гетто уже было построено семь-восемь десятков жилых домов, синагога, школа, присутственное собрание, несколько лавок и мастерских. В воздухе стоял запах свежей краски и штукатурки. Это уже был маленький городок, отгороженный от большого и чужого мира каменной стеной.
В Присутственном собрании Иосифа уже ждали. Он быстро, ни на кого не глядя, прошел через набитую людьми приемную и вошел в комнату. За круглым столом, каждый на своем месте, оживленно разговаривая, сидели члены правления общиной: Симон Маккавей – судья и «правая рука» Иосифа; Илиазар бен Шитрит – казначей общины; ребе Авраам Коэн (старый Гершель умер, так и не дождавшись тепла); и братья Исаак и Авигдор Менаши – строители. Отдельно, за маленьким столиком, сидел писарь и посыльный – Перель.
Иосиф небрежно кивнул присутствующим и занял место за столом. Сегодняшнее заседание было внеочередным, и повод был самый серьезный.
Строительство остановилось. Лес, камень, пенька и другие стройматериалы, давно сваленные большими кучами у ворот поселения, были до сих пор не оплачены, хотя давно прошли все мыслимые и немыслимые сроки. Большая часть людей по-прежнему жила в бараках, с завистью глядя на счастливчиков, уже обретших собственное жилье. В