Машина различий. Уильям Гибсон
заставила открыть глаза.
– Этот режим, сэр, воровской техасский режим… Они украли британскую железную дорогу! Они ограбили рабочих в Техасе и акционеров здесь, в Британии, никому ничего не заплатили.
С исчезновением яркой игры картинок кинотропа атмосфера в театре изменилась. Все обрело некую странную интимность, словно она и генерал оказались каким-то образом в одной рамке, две фигуры на посеребренном дагеротипе. Молодая лондонская женщина в шляпке и элегантной шали с красноречивым отчаянием взывает к старому чужеземному герою; два актера под удивленными взглядами безмолвной публики.
– Вы пострадали от хунты? – спросил Хьюстон.
– Да, сэр! – крикнула Сибил, в ее голосе появилась заученная дрожь. «Не пугай их, – учил Мик, – бей на жалость». – Да, это сделала хунта. Они швырнули моего брата в свою кошмарную тюрьму безо всякой вины, сэр. Мой несчастный брат попал в тюрьму только потому, что он был человеком Хьюстона! На выборах президента Техаса он голосовал за вас! Он проголосовал бы за вас и сегодня, но я очень боюсь, что они скоро его убьют!
– Как звать вашего брата, моя дорогая леди? – встревожился Хьюстон.
– Джонс, сэр, – торопливо крикнула Сибил. – Эдвин Джонс из Накогдочеса, он работал на железнодорожную компанию Хеджекокса.
– Кажется, я помню молодого Эдвина! – объявил Хьюстон, в голосе его звучало удивление. Он сжал трость и гневно нахмурился.
– Слушай, Сэм, слушай! – прогремел низкий голос.
Сибил встревоженно обернулась. Это был человек из «Аргайл румз» – толстый рыжий актер в бархатном жилете.
– Эти мошенники из хунты прибрали хеджекоксовскую железную дорогу к своим грязным лапам! Хорошенькие дела, и это, считается, наши союзники! Так-то они отблагодарили Британию за столько лет и защиты, и помощи! – Пузатый актеришка сел.
– Они просто воры и бандиты! – резво продолжила Сибил. Она порылась в памяти, вспоминая роль. – Генерал Хьюстон! Я беззащитная женщина, но вы человек высокого полета, человек великих свершений! Неужели в Техасе невозможна справедливость? Неужели все эти злодеяния так и останутся неотомщенными? Неужели мой несчастный брат сгниет в этом кошмарном застенке, а жулики и тираны так и будут красть нашу британскую собственность?
Но цветистую риторику Мика заглушал нарастающий в зале шум. Сквозь общее одобрительное бормотание прорывались отдельные громкие выкрики; засевшие на галерке мальчишки радостно вопили.
Ну что ж, деньги плочены – надо развлекаться. Может быть, подумала Сибил, кто-то из них поверил в трогательную историю, проникся жалостью. Большинство же просто гогочет и упражняется в остроумии, радуясь нежданному оживлению занудной лекции.
– Сэм Хьюстон всегда был верным другом Британии! – взвизгнула она в поднятые лица зрителей.
Бесполезные слова потерялись в шуме. Сибил прижала руку ко взмокшему лбу. Сочиненные Миком реплики кончились, так что она позволила своим дрожащим ногам подломиться и упала в кресло.
– Воздуху