Жизнь переменчива. Рассказы. Анна Вислоух
этот поход закончится благополучно, скорее всего, не располагала.
А процент этот был весьма невысок. Да если вспомнить, что дело шло к вечеру, а лес вокруг – не парк Горького и не бульвар на городской окраине, тогда и вовсе понимаешь – шансов у подруг дойти до воинской части было немного. И всё-таки они дошли. На следующее утро.
Никто не бросился их искать, не выслал навстречу машину. И то, что их отсутствие не сильно повлияло на тамошнюю морально-политическую обстановку, стало понятно с первых шагов по территории гарнизона. Военная секретная жизнь текла своим чередом. Только подойдя к дому, едва переставляя ноги, сбитые в кровь, они наткнулись на мужа брюнетки, нервно курившего возле подъезда. Он подскочил к женщине, схватил за руку.
– Ты что наделала! – закричал, не справляясь с собой. – Ты понимаешь, что теперь со мной будет! Командир грозился погоны с меня снять!
– Ой, да не шуми ты так, – небрежно отмахнулась она, – люди спят ещё… А я думала, ты нам навстречу пойдёшь.
– Не забывай, – свистящим шёпотом произнес муж, – что мой отец был в плену, брат – дезертир. Я и так – на волоске…
– Ох, да ни о чем я не забываю, – вздохнула женщина. – Только и ты тоже… помни.
Она посмотрела ему прямо в глаза. Капитан не выдержал, отвёл взгляд. Он помнил. Как в маленьком городке на Западной Украине начал встречаться с молоденькой черноглазой бухгалтершей, которая после окончания техникума в Киеве была сюда направлена на лесопилку. Его рабочую роту после Победы перебросили из Вены сначала в Польшу, в Освенцим, для демонтажа оборудования на нацистских заводах, а потом в Карпаты. Девчонка услышала, как обсуждали убийство красного командира бандиты, работавшие днём на лесопилке, а ночью уходившие в лес, чтобы оттуда организовывать свои страшные волчьи набеги на дома неугодных… Прибежала, не побоялась, всё рассказала. Потом узнала – грозились пополам разорвать, если найдут, кто выдал…
Его подбородок затвердел, под кожей резче обозначились скулы.
– Я никогда… – он закашлялся, со злостью бросил под ноги окурок.
– Сейчас ты пойдешь к командиру и скажешь, что беременна, – заговорил медленно, чеканя каждое слово, – что тебе стало плохо в машине. Ты письменно откажешься от своих оскорблений, поклянёшься, что не унижала советских солдат, не швыряла красную звёздочку, не поносила социалистический строй. Иван Иванович обещал в этом случае всё замять… Ну, пошли.
Этот человек не был трусом – он прошел всю войну, как говорили, «от звонка до звонка». Просто тогда было такое время…
А через девять месяцев родилась я.
Птичье горлышко
Сквозь приоткрытое окно сочилась знойная мякоть августовской ночи, придавливая своей тяжестью к влажной подушке, и не было сил шелохнуться. Наташа опустила на пол ноги, привычно нашаривая тапочки. И также привычно их не находя, зашлепала босиком на кухню. Очень хотелось пить. Не включая света, плеснула из чайника в стакан