Тайна Великой Тартарии. Посох Велеса. Евгения Кретова
и даже из зарубежных исследовательских центров. В общем, тетка не простая, решил Шкода, может, и правду, как-то связана с посохом, или хоть скажет, где его еще поискать можно.
К тому моменту, у него уже образовалась команда – Афросий и Ключник. Правда, у каждого из них был свой интерес к посоху: Афросию, например, этому помешавшемуся на расовом превосходстве неформале, он был нужен для установления верховной власти высшей арийской расы (оказывается, сейчас есть и такие). Второй, по прозвищу Ключник, Антон Ключевский, – этот скучающий папенькин сынок из «золотой молодежи», малолетка (ему всего 16) прибился к ним на зло папочке. Ему нужен был не сам посох, а сам процесс участия, при этом, он был весьма полезен ввиду хронической в таких предприятиях нехватки денежных средств.
Конечно, Шкода предполагал, что, получив посох, ему придется как-то с ними, особенно с этим полоумным, Афросием, разбираться, но пока… Пока их пути совпадали, и Шкода не гнушался использовать каждого из своих друзей по полной программе.
С ними вместе они взяли Мирославу Мирошкину «в разработку»: слежка, подслушивание, хищение данных с сотового телефона. Шпионские игры, скажете вы? Но в тех кругах, куда прочно попал Шкода и его товарищи, такие вещи были не редкость. Охота на древности началась давно, и в ней все средства хороши, как на войне.
Так что сейчас, после череды таинственных исчезновений, он уже был готов поверить во что угодно.
Он пришел к Ирмине за очередной порцией идей – где может находиться Мирошкина с дочерью.
Он рассказал бабке как все было, но та вместо сеанса гаданий или чего там еще положено, утопала в дальнюю комнату, оставив его маяться в духоте ее «приемной покои».
Он опять ругнулся. Встал, походил по комнате. Десять шагов туда-обратно. Снова сел. Не выдержал, встал, и открыл окно.
В тесную комнатку ворвался ароматный морозный воздух. Свежесть немного развеяла дурноту и подняла настроение. Он дышал, наслаждаясь прохладой, как вдруг, будто прямо из-под земли выросла у него за спиной старуха Ирмина, аж черная от гнева. Она оттолкнула его, и, захлопнув оконную раму прямо перед его носом, зло на него глянула:
– Я тебе ЧТО сказала делать? – недобро шипела она. – Сидеть и ждать! – еще минута, и, Шкоде так показалось, бабка кинется на него с кулаками и проклятиями. Но та пошамкала беззубым ртом, сверля его жуткими бесцветными глазами, и пошла к своему креслу.
«Ведьма старая!» – про себя подумал Шкода. Но бабка будто его услышала. Она обернулась, снова зло на него глянула, потом тихонько дошла до кресла, и, усевшись, проговорила, уже вроде помягче:
– Застудишь старушку, радикулит у меня.
Шкода хотел что-то съязвить на счет ее потомственных способностей, которые она к себе не применяет, но, вспомнив ее взгляд, промолчал, про себя отметив, что, оказывается бабку побаивается. Он еще немного помялся на ногах, ожидая, что старуха