Лили и море. Катрин Пулэн
объясняет ему назначение циферблатов. Удар ножом в самое мое сердце.
– А я? – шепчу я. – А я?
Йан предал меня. Я сдерживаю слезы, потому что рыбак не плачет, он мне сказал, что я была рыбаком и что в ближайшее время я им опять буду. Он говорил как ребенку, чтобы заставить меня смеяться и мечтать об этом. Я поспешно сбегаю вниз по лестнице. Ребята пошли спать. Йан и Дэйв говорят по поводу квот на кофе.
Я прерываю их дрожащим голосом, хотя намеревалась высказать это рыкающим тоном. Йан забыл о своем свирепом нраве и о том, что он сердится:
– Что с тобой случилось, воробышек?
– Я не воробышек вовсе, а вот у Саймона сегодня вахта…
Мой голос аж захлебнулся, я тереблю свои руки и восстанавливаю дыхание.
– А я, когда я смогу делать это? Ты мне сказал, что я смогу. Что в ближайшее время будет моя очередь. Каждое утро, когда вы все спите, я тренируюсь, я бодрствую с тем, кто стоит у руля. Я клянусь, я не засну!
Дэйв улыбнулся.
– Ты должна уметь ждать, Лили.
– Это тебе нужно обсудить с Джессом, а не обращаться ко мне, – сказал Йан. – Судно – это как бы его ребенок. Ложись спать, воробышек, твоя очередь еще придет.
Я не могу больше спать. Если они увидят меня плачущей, то никогда не дадут мне стоять на вахте. Я скрываюсь и возвращаюсь в угол рулевой рубки, когда становится совсем темно. Саймон восседает в кресле капитана. Он даже не обратил на меня свой взгляд.
Утром шкипер пытается отвести меня в сторону. Когда же я пытаюсь этого избежать, он хватает меня за рукав.
– Я разговаривал с Джессом. Сегодня вечером ты заступишь на первую свою вахту.
– Судно будет идти на автопилоте… Как только что-то тебе покажется ненормальным, то сразу буди меня или шкипера.
Джесс пошел спать после этой вечной рекомендации. Я сижу, выпрямившись, в кресле и опускаю кусочек шоколада в кофе. Море прекрасно. Я наблюдаю за мелкой рябью в носовой части корабля. На радаре ничего не появляется, кроме нас, яркое пятно в центре концентрических кругов и мимолетных искр. Мы находимся в десятках миль от любого побережья. Белая птица появилась на носу корабля. Ее огромные крылья бесшумно сотрясают воздух. Она поворачивается и медленно вращается вокруг себя. Спит ли она, или это просто сон? Радио потрескивает, иногда становятся слышны некоторые слова. Они, кажется, рождаются из ночи, живые сообщения таких же бродяг великой пустыни. Только небо и море кругом. Мы продвигаемся сквозь ночь. Мужчины спят. Я наблюдаю за ними.
Высокий худой парень сидит у моря, он отсутствовал при представлении у шкипера. Его длинные конечности расслабленно висят с каждой стороны кресла. Черты его лица бледны, у него усталый вид, небольшая и шероховатая челюсть, открытый рот, грустные глаза и совершенно отсутствующий взгляд.
– Ты не скучаешь? – спрашиваю я.
Его бесцветные глаза оживляются. Он поворачивается ко мне. Улыбается кисло-сладко, проводит рукой по лбу, длинные пальцы, утонченность которых меня поражает.
– У тебя руки пианиста.
– Ох… Лили, – вздыхает он.
И больше нечего