Чешский роман. Марина Воронина
начатое занятие заменялось новым. Когда метания окончательно надоели, решила податься временно в народ, по примеру великих писателей.
И среди официанток вновь превратилась в отличительную особу. Много чего и много каких повидавшие в ресторанной возне, те с пониманием приняли несколько ее выходок. Внимательно слушали, как, с нотой утомленности, она пыталась учить их манерам, или когда образовывала по истории ресторанного дела в царской России. Говори-говори!.. Но затем дали такой отпор, что у Нины возник выбор: продолжать в прежнем духе и быть выдавленной из народа, или приспосабливаться к действительности. Выбрала второе. И постаралась перестать отличаться, жить особняком. Также старательно засуетилась, стала покрикивать на гостей, считать навар, заигрывать с лабухами и даже с кем-то переспала; обсуждала из-за портьер очередную шумную вечеринку, оценивала женские наряды. Вроде как, подыгрывала коллективу, но втянулась. Только от умных слов, глубоких выводов, философии и прочей своей мерехлюндии долго не могла отвыкнуть.
А что в результате? Ничего хорошего! Уйдя из ресторана, потолкавшись у предпринимателей в разных ипостасях, Нина подалась в продавщицы, где уже окончательно увязла.
– Хорошая ты баба, но с прибабахом, – под видом доброй шутки выговаривали новые сослуживицы. – Всё мудришь чего-то, выворачиваешь. Будь ты проще – сядь ты на пол! – и покатывались смехом, довольные, что так тонко и как будто не обидно унизили.
И всё чаще Нина с ними соглашалась. Старалась упрощать себя. В нише отупелой выключенности она проживала не только рабочее, но уже и личное время. Приучилась молчать, криво улыбаться, мнений не высказывать. Мышь убогая, и только.
Но на этот раз, узнав про Катьку, Нина взбрыкнула. Ах вы, господи прости, строители удач и благополучий! Победили, значит? Утрись, Нина, очередным фактом: кому-то в жизни всё, что тот хотел, а ей опять с хрен гулькин.
Жильё? Получите, Екатерина батьковна. Мужика, о котором грезила – чтобы с лицом, а не рожей, да тугим кошельком в довесок – без вопросов. Бери, чего желала, но вслух не выговаривала – разве такое бывает! Чтобы махом, без напряга: поехала и взяла. Словно лежало там оно и дожидалось. Полный ассортимент!
Рестораны теперь у Катьки, меню. А давно ли подгоревшую картошку со сковороды соскребывала? Гречки с тушенкой на ночь нажиралась, чтобы черти не снились?… Главное – кто! Маслова. С которой бок о бок за прилавком терлись, весы на двоих делили, мерзлую рыбу топорами рубили. Какие в те лихие годы ларьки состряпывали – фанера два на два, и торгуй, как сумеешь. Вечная бакалейщица, убивавшаяся от паскудности житья! Хотя жила еще куда ни шло: алкоголика своего вовремя выгнала, никто не лупцевал, не измывался. С каких бед травилась, спрашивается? Ну, мать у нее инвалид. Сын распустеха. Так у всех одно – скука серая. Если и была поначалу у кого другая жизнь, мечты там, планы, так выветрились на сквозняке обстоятельств.
За примером недалеко ходить. Кто поверит, что хмурая погрузневшая Нинка способной ученицей в музыкалке значилась? Шуберта играла, Равеля.