Чешский роман. Марина Воронина
покрытое бугорками и рытвинками. Дорогие крема и пиллинги не помогали, а Нина подозревала, что состояние кожи Ленусика прямо пропорционально ее поведению.
Очередная неудача провоцировала сочинение все более жалостливых строк о покинутой Даме и высокой любви. А потом, обхватив себя руками, словно призывала защитить и пожалеть, она читала их на очередных вечерах. Упрекала, жаловалась, верила и прорицала, и оббегала глазами зал, отыскивая нового претендента на звание рыцаря. И находила. Правда, все реже и реже.
– Классика умерла! А это, – показала заведующая на книжные стеллажи, – оставшиеся от нее мумии. Чтоб не забывали.
– Раиса Ивановна! – осуждающе воскликнула Леночка. – Как вы можете!
– Могу, а что?
– Если вы перестали любить и читать книги, не следует, наверное, здесь работать.
– Во-первых, без разницы, где работать. Во-вторых, я профессионал и за слова свои отвечаю. В третьих, удивляюсь: почему ты не сказала – служить? А? это же храм, правда? А мы священнослужители… Нет, милая Елена Борисовна. Книга, как факт, еще существует. Но время классики завершено. Что современный человек отыщет в Тургеневе или Гончарове? Я о массе, о массе говорю! Отдельный Ваня или отдельная Лена, может, еще и повосторгаются «Дворянским гнездом», что тоже сомнительно, но массе оно на фиг не нужно.
– Прекрасный русский язык!
– Ты про «на фиг»?
– Я – про язык русской классики.
– А! Так и я про это. В этих мумиях сохранена русская речь, и дай-то бог, чтоб через пару поколений в ней появилась необходимость.
– Если эсемески и смайлики не уничтожат навыки письма и чтения окончательно. Переключайся, Леночка, на детективы, привыкай заранее, – разглядывала карту полуострова Нина.
– Убийства? Расследования? Увольте. И без того в автобусе ездить невозможно: то перегаром несет, то матом кроют, кондукторы вообще хамло!..
– Давайте ближе к теме. Где тут эта Аквила?
Но города, откуда Катька прислала запечатленные красивости, в атласе они не отыскали.
– Я и без этого скажу! – Раиса решительно захлопнула фолиант. – Там горы, солнце, жарко и оливки. Еще кьянти и эта, как ее, мясо такое, типа буженины… Потом вспомню. По любому, повезло Катерине. А ведь думали – пропала баба.
Дверь распахнулась, и в библиотеку ввалился Ваня Егоршин. Огромный придурковатый парень, мывшийся редко или никогда, но ежедневно набирающий десяток книжек «на вечерю». После него книжки проветривали у открытого окна.
– Мне на вечерю что-нить дайте, – загундосил Ваня Егоршин.
Заведующая сгребла стопку назначенных в макулатуру книг и вручила ему.
– Распишешься завтра, иди, Ваня, мы заняты.
После него на дверь нацепили «перерыв по техническим причинам», и решили смочить горло чаем.
2
Одиссея Катерины Масловой, так возмутившая истрепанные нинины нервы, началась внезапно,