Три поколения. Художественная автобиография (первая половина ХХ века). Гавриил Яковлевич Кротов
о нас люди будут.
– Пусть судят. Посудят, посудят, да на каторгу не сошлют.
Но ошибся Яков.
Он предполагал построить свою жизнь по образцам, прочитанным в книгах, по беседам своего учителя. Но их ждала каторга, убивающая лучшие человеческие чувства.
Молодые поселились в горнице, которая была мастерской Якова. Тут же был поставлен стол и небывалое в селе – кровать с простынями, подушками, тогда как обычно спали на полатях вповалку. Горница была чисто убрана.
Еще задолго до приезда молодой готовил Яков горницу. Мать, наблюдая хлопоты сына, ревниво ворчала:
– Значит, вроде как барыню привезёшь? Может, нам и заходить сюда не дозволит твоя краля?
– Брось, матушка, просто вам мешать не хочу. Об одном прошу: не обижай Клавдю. Ведь сама ты горя натерпелась, должна сочувствовать.
– Так, так, натерпелась от мужа, так ещё от барыни терпеть придётся.
Она ушла, плюнув и хлопнув дверью.
Приехав после свадьбы, Яков привёл Клавдю в горницу. Клавдя скинула зипун и не знала, что ей делать.
– Вот наша горница, Клаша.
– Хорошо у тебя, Яша.
– Не у меня, а у нас, Клашуня.
Яков схватил Клавдю на руки, и закружил её по комнате. Но тут приехали отец и мать. Долго возились во дворе, прибирая скотину, определяя место приведённому скоту. Потом втаскивали сундуки, носили холсты, берда, новины. Яков вышел помочь отцу, но он кинулся на него с кнутом. Яков схватил его за отворот зипуна и произнес спокойно и решительно:
– Будя, батя, не замай. Не тронь ни меня, ни Клашу, а то, свят бог, доведёшь до греха.
Слабосильный отец не смел связываться с сыном, но затаил зло против снохи. Мать не могла примириться с тем, что свекровь не властна над снохой, что молодая жена Якова будет жить счастливее её. Это чужое счастье не давало ей покоя. В первый же вечер она заявила:
– Матушка-барыня, не в горенке жить ты приехала. На стол приготовить надобно, скот обиходить, воды принести. Не буду я, старуха, на тебя, барыню, работать.
И Клавдя горячо взялась за работу, надеясь трудом сыскать расположение свекрови. Но на каждом шагу она слышала упреки и тихий шёпот: «Порченая… Беспутная…».
В первую ночь она плакала горькими слезами, припав к груди мужа. Яков утешал её. Ласки мужа успокаивали Клавдю. Она была счастлива его любовью, её успокаивала его сила и решимость.
В эту ночь она стала его женой.
Потянулись серые дни. Свекровь ворчала по малейшему поводу, подгоняя сноху. Зимой пала корова. Это несчастье было приписано Клавде, её «дурному глазу».
Только в горнице она встречала ласку и забывала около Якова все горести дневных неурядиц. Но Якову часто приходилось отлучаться на работы, на завод с обозом, на обжиг угля и заготовку дров. В это время жизнь Клавди становилась невыносимой. Как она ни старалась, всюду её встречали упреки – дикие, бессмысленные, тяжёлые, как удары.
Несколько раз Яков просил отца отпустить его с Клавдей на заработки,