Три поколения. Художественная автобиография (первая половина ХХ века). Гавриил Яковлевич Кротов
умная, руки золотые и сердце мягкое… Не загубишь ты мою дочь. Верю этому.
Яков покраснел.
– Любишь ты её. Знаю ведь я, как ты хорошему учил её, да и она в тебе души не чает. Ин шли сватов.
Когда Яков сообщил отцу и матери о своем решении жениться, они очень обрадовались, но выбор не одобрили.
– Богаты они. Не отдаст Михаило Клавдю. Да и работница из неё плохая будет. Набалована дома.
Вечером Яков вышел к реке и встретил Клавдю.
– Подь сюда. Слово сказать надо.
Когда они отошли в сторону и сели под ракиту, Яков смущённо проговорил:
– Знаешь, Клашуня, отец соглашается тебя замуж за меня отдать.
– Да ведь рано словно бы.
– Не век в девках будешь сидеть. Вон Федька на тебя поглядывает, как козёл на капусту. Чай, пойдёшь за него на богатый двор, да сытую жизнь. Богачества нет у меня, это верно, так берёг бы я тебя. Люба ты мне, Клашенька.
Обдало её душу ласковым теплом, когда услышала новые ласковые слова, не слыханное в селе это её имя – Клашуня. Растаяло девичье сердце. Протянула она Якову руки.
– Поди, бить будешь, Яша?
– Эх, Клашуня! Сердце бы тебе показал, чтобы поверила…
– Верю, Яшенька.
Свадьба
Впервой я поклонилася —
Вздрогнули ноги резвые.
Второй я поклонилася —
Поблекло личико белое.
Я в третий поклонилася,
И волюшка скатилася
С девичей головы.
– Не будет счастья от этой свадьбы. Невеста-то словно в гости собралась. Не воет, не плачет. Не жаль ей воли девичей.
А невесте полагалось плакать. Веками сложенные свадебные песни одна за другой пели о грозном муже, о шелковой плети, о злом свёкре, о лютой свекрови, о побоях и муках, о горе и бедности. И когда молодые подошли под благословление, а Михаил передал образ Якову, Клавдя поняла, что уходит из родного дома. Она заметила суровое лицо свёкра, знала и его характер.
– Передаю тебе, Яков, дочь своими руками. Люби её, как душу, а тряси, как грушу. Дочь, почитай мужа, кланяйся ему в ноги. Клавдя упала на колени. Вот отец твой, кланяйся ему, вот мать твоя. Болью ударили эти слова Клавдю.
Наконец молодых отправили в спальню. Когда вошел Яков, Клавдя плакала. Её плечики вздрагивали. Яков неловко подошел к ней.
– Клаша, ты чего это? Слышь! Не бойся. Брешут всё старики. Хорошо мы жить будем. Ты мне верь, Клашенька.
– Боюсь, Яшенька. Отца твоего боюсь, мать боюсь. Ведь и ты им подчинён будешь.
– Клаша, знаешь, что мы сделаем? Уйдём отсюда. Далеко уйдём, аж до страны восходящего солнца, где нет зимы. Цветов там, Клаша… Люди там живут не по-нашему…
И Яков долго рисовал ей картину жизни, вычитанную им из книги Водовозова. Клавдя с восторгом слушала его.
– Чудное ты баешь, Яша. Аж в сказке этого нет. Чудно больно.
Яков обнял её, а она доверчиво склонилась к нему на грудь.
– А детей