Королевская щука. Анна Яковлева
думаешь, что должен делать парень, если девушка его отвергает. Отказаться от нее или добиваться?
В зрачках соседки мелькнуло удивление:
– Смотря, какой парень.
– Ну, допустим, я.
Как ни глубоко Макс был погружен в свои переживания, он не мог не заметить выражение крайнего недоумения на лице Дарьи.
– Тогда добивайся.
– Как?
– Напиши письмо ей.
Прежде, чем Макс успел подумать, с языка сорвался вопрос:
– А тебе пишут парни письма?
– Мне? – Даша опустила глаза, тень от ресниц легла на щеки.
– Не хочешь – не отвечай, – великодушно разрешил Макс. Он вдруг почувствовал неизъяснимое превосходство над юностью и неопытностью. Если взять такую девчонку в жены, можно испытывать это сладкое чувство долгие годы. Что за чушь лезет в голову?
– Ты ее любишь? – тихо спросила Дарья.
Макс потер ладонями лицо:
– Мне плохо без нее.
– Так и напиши: мне плохо без тебя.
– Так просто?
Повисла пауза.
Макс ощутил, как к нему возвращается неловкость. Запоздалое сожаление подняло с места.
– Ладно, пойду я. Спасибо за печенье.
– А кто она?
– Сестра друга. Психолог.
– Напиши, что ты близок к самоубийству, – выпалила Дарья.
У Макса вырвался мрачный смешок:
– Шантаж?
– Провокация, – тихо возразила она.
Теперь пришла очередь Максима удивляться. Вот так молодо-зелено…
Он окинул соседку долгим изучающим взглядом:
– Я подумаю.
…Собственно, думать было не о чем. Прямой и грубый шантаж Максу претил, однако…
«Однако, – сказал он себе, – хуже уже быть не может, и испортить уже ничего нельзя, поэтому в ход можно пустить и шантаж, и лесть, и … на что еще пускаются в романах отвергнутые поклонники?».
Положив подбородок на кулаки, Макс собирал лоб складками, шевелил бровями, покусывал губы.
Дальше навязчивых строчек: «Я к вам пишу – чего же боле?» дело не шло, но к чести Макса, в отличие от Остапа Бендера, он почти сразу вспомнил, что строчка эта принадлежит перу А.С. Пушкина.
Примерно через час Талли вызвала ассоциацию с водой. Сравнение показалось Максу удачным, и он напечатал: «Ты как вода – все время меняешься и утекаешь сквозь пальцы».
На этом поэтический источник иссяк, и минут тридцать Максим бился над продолжением, сокрушаясь, что прежде не упражнялся в изящной словесности.
Наконец, со скрипом родилось следующее: «Талли! Ты как вода – все время меняешься и утекаешь сквозь пальцы. Я не умею разговаривать с водой. Что мне остается? Закрыть глаза и представить, что уже напился из родника? Невозможно: жажда слишком сильна. Я на пороге депрессии. Скажи, как все исправить? Понимаю: я не должен был демонстрировать свое беспокойство. Не знаю, что на меня находит в такие моменты – это вообще не я делаюсь. Это кто-то другой, кто гонит меня, подталкивает делать глупости и необдуманные шаги.