Большой Умахан. Дошамилевская эпоха Дагестана. Омар Султанов
за что только можно уцепиться зубами. Кто-то из фанатиков, убежденных, что воскреснет даже в желудке зверя, тут от страха теряет рассудок и падает. А зверь, привыкший настигать добычу, прыгает на несчастного, вонзаясь в уже бесчувственную плоть зубами, и тащит его, пытается скрыться с добычей, но кругом кольцеобразная стена, спрятаться негде. К нему полегает другой зверь и тоже вгрызается в человека, рвет его на части… Раздаются душераздирающие крики, вопли, визги, прижавшихся к стенам людей ожидает та же участь. И точно: крики и стоны обреченных подстегивают голодных зверей, они разом кидаются на них, рвут на части, поедая на глазах многотысячной толпы христиан. Кровь пьянит клыкастых тварей, как вино – аристократов, которое они пьют из золотых и серебряных кубков, глядя на этот сущий ад…»
Философ встряхнул головой, отгоняя невольные мысли, а ослепленная горем плакальщица все продолжала причитать.
– Грязные ублюдки, предавшиеся аравийским предрассудкам, поносят наших добрых богов и убивают сонных героев. О, проснитесь же, боги наших гор! Обрушьте свои скалы на всех мусульман! Сотрите их с лица нашей священной земли!..
– Мама, потише, потише, тебя ведь могут услышать, – коснулась плеча плакальщицы десятилетняя девочка с умными голубыми глазами.
– Будь они прокляты, я их не боюсь!..
Мужчины хранили немое молчание, лишь изредка переговариваясь шепотом.
– Он, наверное, даже не видел убийцы, – размышлял Гамач.
– Зато небо его видело, – тихо, сквозь стиснутые зубы, произнес Хасиль, второй сын Зара, – и оно должно дать нам час и день мести.
Хасиль был в этом семействе самым сильным и в походах под знаменами Нуцала уже успел отличиться как храбрый воин.
– Они не скрываются. Убили отца на глазах наших рабов, которые несли его домой мертвецки пьяного на спине. Заставили бросить на землю, вынули его же меч. И… – третий сын убитого умолк, сжимая кулаки.
– И кто же он, убийца? – спросил Гамач. – Неужели Ахмадилав?
– Нет, это был Абдурахман и его родственники.
Гамач размял руками онемевшее от напряжения лицо. Он не знал, что делать, как утешить двоюродных братьев и сестер, а главное, как их спасти от очень возможных теперь новых нападений. Мухаммад-Нуцал, хоть и признавал заслуги за покойным, но вряд ли станет вершить правосудие над мусульманином за убийство язычника. Он не сможет даже осудить убийц Зара, не рискуя навлечь на себя гнев и проклятия алимов. Хунзахские, правда, не осмелятся, но аргванинские, акушинские и многие другие не замедлят выступить с враждебными Нуцалу проповедями. Безудержный нрав Зара к религиозным спорам рано или поздно должен был печально закончиться: все-таки Хунзах мусульманский город, а Дагестан – страна исламская, хотя и не все горцы еще приняли эту аравийскую религию.
– А где ваши жены и зятья? Я их что-то не вижу здесь…
– Наши жены и мужья