Прикосновение. Эссе. Александр Беляев
формы может проявлять Зов в проявлениях детской психики, порой это – необычность обычного. Отблеск стекляшки, запах смолистой почки или утренняя свежесть прикосновения ветерка могут произвести переворот в сознании. Казалось бы, нет в этом ничего «небесного», однако, по-видимому, врывается в сознание не обыденное привычное земного явления, а смутное ощущение – есть нечто за этим, невообразимое, бесконечно прекрасное, неизмеримо более важное, чем видимое и слышимое.
В свое время несколько видоизменив гриновское понятие «несбывшегося». Я назвал это «несбыточным». Именно смутное и неоформленное ощущение того, что миг осознания какого-то явления, предмета, запаха, отблеска, ощущения (более придуманный, чем реальный), отгороженный непреодолимым барьером «Я» и «Оно», не дающим в себе раствориться, стать розовой зарей и благоуханным утром – именно несформированное понимание невозможности остановить прекрасное мгновение, сделать вечностью все дивно мимолетное, уносящееся, несмотря на почти не изменившуюся реальность – все то, во что облачается Зов в это мгновение, и составляет наше несбыточное, прекрасное как раз своей неопределенностью и невозможностью назвать «это», придать ему какую-то конкретную форму.
Есть и другие трансформации Зова в период раннего детства. У моей бывшей жены был достаточно редкий дар, современной науке известный, как эдейтизм. Это способность видеть внутренним взором красочные, удивительно реальные статичные и динамические изображения, столь же отчетливые, как и реальность внешнего мира. Они разворачивались независимо от ее сознания и памяти: ей как будто показывали кино: всегда новое, с незнакомым сюжетом, иногда – многосерийное, с перерывами от видений к видению. Этот мир видений обладал для нее чуть ли не большей реальностью, чем внешний. Она могла часами сидеть с остекленевшим взором (что, разумеется страшно беспокоило ничего не подозревающих родителей), погруженная в пространственно-временные путешествия. Такая спонтанная медитация была ее второй жизнью, ее она предпочитала играм и ссорам со своими сверстниками. В дальнейшем, чтобы не быть белой вороной, ей пришлось буквально насильно включить себя в круговерть внешних событий.
Именно тогда у многих детей очень развиты парапсихологические способности. Порою родителей пугает неожиданное прочтение мыслей ил угадывание ближайших событий их ребенком. Иногда это не замечается, иногда забывается, успокоенное губящим всякую необычайность словами «случайность» и «совпадение» – тем более, подобные явления встречаются не столь уж часто. Ребенку же недоумение родителей удивительно: «Разве вы сами не видите?»
Маленький человек растет, он уже полноценный гражданин внешнего мира: постепенно утрачивается интерес к играм, сказки заменяются приключениями, сказочные Иван-царевич и Василиса премудрая более реальными д, Артаньяном, Спартаком, Чингачгуком. Тогда же выкристаллизируется все сильнее