Ключи счастья. Том 1. Анастасия Вербицкая
Говорить панам приходится оглядываясь да подумавши. И кто может сказать, во что выльется это все накопляющееся недовольство? «Жакерии[25]…» – грозит дядюшка. Ему хорошо зубоскалить, когда терять нечего! А тут еще эти газеты! Эта дума. Разговоры о земле. Неужели, правда, отберут все у дворян? Разорят их? Пустят по миру?
Плохо спится панам от забот.
– Девочки, не ходите далеко, – просит Вера Филипповна. – Всякий народ бродит по дорогам. Вас обидят…
Но Маня каждый вечер ждет на леваде[26] всадника. Она сидит на холме и смотрит вдаль. И вся душа ее в этом взгляде.
Ночью девочки просыпаются от необычного шума.
Набат зовет и будит спящих своим медным голосом, полным безысходной тоски. Алое небо подернуто сизым налетом. Оно мигает и точно дышит…
– Пожар! – замирающим голосом говорит Соня.
Маня в одной рубашке кидается к окну и распахивает его настежь.
– О, какая красота! Взгляни!
В доме хлопают двери. Слышны истерические крики женщин. На дворе мелькают фонари. Дымятся осмоленные факелы. Люди бегут со стороны села и кричат что-то… Силуэты у всех такие резкие. Скотина проснулась и испуганно мычит и блеет. В окно тянет гарью.
– Неужели у нас пожар? – с остановившимися глазами спрашивает Соня. И, полуодетая, бежит вниз.
Горит клуня, куда только что накануне Горленко велел свезти с поля все жито.
Вера Филипповна рыдает на террасе. Соня поит ее водой. Бабы визжат, причитают, бестолково мечутся со двора на пожар и обратно на кухню, всем мешая, всем попадая под ноги.
Маня выбегает за ворота, огибает сад и вскрики вает от восторга. Как громадный, ослепительный ко! стер пылает клуня, далеко кругом разбрасывая огненные искры, кидая ими в черное небо как бы дерзким вызовом и местью. Сам Горленко, дядюшка Петро и рабочие рубят загоревшийся плетень и пла щут из ведер на скрутившиеся и сохнущие деревь! Какие у них у всех от копоти чужие и страшньщ лица!
Со стороны села несется вой баб, плач ребятишея и отчаянный гвалт. К сожалению, ветра нет. На такая засуха! Каждая искра опасна…
– Отстоят ли село? – плачет Соня. Она бледня и подавлена. – Года два назад полсела выгорело. Если б ты знала, Маня, какая здесь беднота!
– Слава Богу! Гремит и звенит пожарная ко! манда Штейнбаха. «Эконом», как его называют на селе, – управляющий Липовки – спешит к соседям.
– Наконец-то! – говорит Вера Филипповна я крестится. – Теперь службы не загорятся.
«Отстоят село…» – думает молчаливая Соня.
Как гекатомба[27] пылает великолепное пламя… Потом падает. Все кончилось…
А через неделю опять пылает небо. Опять зовет я тоскует набат.
Горят Дубки, усадьба Нелидовых.
В Лысогорах не спят. Ужас вошел в дом и дохну! холодом в души. Теперь уже никто не сомневается что это поджог.
Дубки лежат за десять верст. Дядюшка и Горе ленко поехали в кабриолете на помощь соседке. Анна Львовна живет и хозяйничает одна, стараясь вырвать
Аллюзия крестьянских восстаний во Франции в XIV в.
Огороженный, окопанный луг (южн.).
Крупное жертвоприношение (греч.).